– И тебя это не мучает?
– С какой стати? Мне хорошо с ней живется. Ты все еще влюблен в нее? – я умирала от желания знать, но не осмеливалась спросить.
– Где ты с ней познакомился?
– Мы встретились, когда она пришла поговорить о сериале. Тогда я был молодым агентом, представлял одного из актеров в «Братстве». Вела она себя довольно нахально. Представилась, пригласила на обед, предложила ее представлять, попросила…
– Попросила ее трахнуть? – Фу, почему я такая грубая? Но его откровения заворожили меня самым что ни на есть ужасным, отвратительным образом. Я хотела услышать все зловещие подробности и при этом отлично знала, что, скорее всего, меня от них затошнит.
– Более или менее, – ухмыльнулся он. – Если дива что-то хочет, она стремится к этому, мечтает получить над этим власть. Меня вроде как потащило за ней. Хотя, признаться, мне льстила мысль о романе с известной актрисой.
По крайней мере, он не скрывал, что любит приударить за звездами.
– Она попросила тебя жениться на ней? Встала на одно колено?
Я шутила, но он не улыбнулся.
– Не совсем. Вероятно, потому, что мы были в ресторане. День Святого Валентина. Но она подарила мне кольцо. – Он показал перстень на мизинце. – Пришла вся в слезах, расчувствовавшись. Что мне было делать? Бежать сломя голову!
– Послушай, я люблю ее. – Он пристально посмотрел на меня, словно читал мои мысли. – Правда. Или, по крайней мере, любил. Может, она и не первой молодости, но ее сериальная карьера идет в гору, и я ею руковожу. Мы хорошие партнеры. И дом великолепный, не находишь?
Было что-то холодное и циничное в том, как он описывал женщину, недавно ставшую его женой. Я смотрела на него со стороны, слушала его и понимала, что он – потенциальное чудовище. Но при этом наслаждалась его словами, потому что они подтверждали мою страсть к нему. Мне было ужасно жалко Сельму. Интересно, думала я, что она имела в виду: мол, ей стыдно и неловко от того, что она мне расскажет. Неужели она говорила о своем браке? А если так, расскажет ли она всю правду и признает, что обожаемый муж видит в ней лишь делового партнера?
– Ты сказал, что она не первой молодости. Сколько ей лет?
– Пятьдесят пять, но ты этого не слышала. Значит, ему тридцать пять. Моложе меня.
Когда он говорил о Сельме, я отвернулась от него. Теперь он подошел сзади, обнял меня и, засунув руки мне под свитер, стал гладить спину. Я даже не успела его остановить.
– У тебя такая нежная кожа, – прошептал он. – Сельма стареет, знаешь. Когда женщине идет шестой десяток, все меняется. Она становится сухой, будто ее испекли и забыли в духовке. Она больше не моя маленькая пышка. – В его голосе звучала неподдельная тоска.