«Вот не везет… – почему-то спокойно подумал Алексей, слыша гогот немецких солдат, направившихся к стогу. – Ну что же, попробуем прорваться. Сколько их там? Впрочем, какая разница…»
Не колеблясь, он разрушил тонкую преграду из сена, отделявшую его от немецких солдат, и нажал на спусковой крючок трофейного «шмайсера».
Стрельба ошеломила гитлеровцев; расположившись вокруг костра, они завтракали, нанизывая на длинные прутики кусочки сала и подрумянивая их на огне. Солдаты бросились врассыпную и попрятались кто куда: за бронетранспортером, в рытвинах, за избушкой, под мотоциклами.
Мельком взглянул на Кузьму – егерь при первых выстрелах упал, обхватив голову руками – Алексей скомандовал Георгию и Никашкину:
– Прижимайте их к земле!
Ефрейтор и Фасулаки открыли огонь.
В несколько прыжков перескочив открытое пространство между стогом и мотоциклами, выстроенными с чисто немецкой любовью к порядку в ряд, он вскочил в седло одного из них, на ходу пригвоздив очередью солдата, попытавшегося помешать ему.
Мотоцикл завелся с первой попытки. Дав полный газ, Алексей, круто вывернул руль и подъехал к стогу.
– Быстрее! – крикнул он. Никашкин и Фасулаки не заставили себя долго ждать, и, взревев мотором, мотоцикл помчал по дороге от заимки…
Обозленные гитлеровцы настигали – Алексей водил мотоцикл неважно, чего нельзя было сказать о немецких солдатах. Они стреляли вдогонку, почти не переставая. Солдаты старались если и не попасть, что на ходу было довольно трудно, то, по крайней мере, пощекотать нервы беглецам, вывести их из равновесия.
Никашкин, который отстреливался, сидя в коляске, неожиданно охнул и затих.
– Жора, что с ним? – крикнул Алексей, заметив, как ефрейтор поник головой, выронив автомат. – Ну, что ты там копаешься?!
– Все, нету Никашкина… – с горечью в голосе сказал Фасулаки. Он обернулся и погрозил кулаком в сторону немцев.
– Ну, мать вашу немецкую, суки позорные! – выругался он. – Вы у меня еще попляшете…
И затеребил Малахова:
– Товарищ лейтенант! Чуток притормозите! Вдвоем нам не уйти. Я с ними тут… потолкую… Георгий с ненавистью скрипнул зубами.
– Сиди! Уйдем… – крепче сжал руль Алексей.
И почувствовал, как вдруг стало трудно дышать будто грудь сдавило тисками: эх.
Никашкин, Никашкин, товарищ верный… Как же так, Евграф Никашкин, как теперь… без тебя?
Наконец выскочили на широкий, искромсанный танковыми гусеницами тракт. Неподалеку виднелся мост через реку, но Алексей не рискнул ехать в ту сторону. Мост охранялся, и встревоженные пальбой, устроенной преследователями, солдаты охраны уже забегали, занимая оборону в окопах на обочине.