– Хорошо… Я постараюсь… Спрашивайте.
– Бусыгин – подлинная фамилия вашего мужа?
– Нет. Подлинная – Ахутин.
– Когда он сменил фамилию?
– В 1968 году.
– Чем это было вызвано?
– Я… я не знаю. Он сказал, что так нужно. Я никогда не интересовалась его делами. Он запретил…
Тайник нашли только к утру. Уставшие понятые мигом сбросили сонную вялость при виде содержимого сейфа-тайника, который был хитроумно спрятан за сдвигающимся простенком. В сейфе находились золотой песок и самородки в полиэтиленовых мешочках, золотые монеты царской чеканки, а также шкатулка из красного дерева, инкрустированная цветной эмалью и серебром; она оказалась почти доверху заполнена драгоценностями. Кроме этого, в сейфе была и валюта – английские фунты, западногерманские марки и американские доллары, сложенные в полиэтиленовые пакеты.
Но Савина больше интересовало содержимое другой шкатулки, самой что ни есть заурядной, ширпотребовской, – ее извлекли первой.
Не веря своим глазам, он молча протянул ее Володину; тот, заглянув внутрь, на миг онемел.
А в углу гостиной, прижав кулаки к груди, безмолвно застыла Зоя Павловна. И только ее большие черные глаза полнились криком, который за столько лет так и не вырвался наружу.
Свой кабинет Кукольников не любил. Он почему-то напоминал ему фамильный склеп польского князька, который Кукольникову довелось увидеть, когда он был в Варшаве: угрюмые стены, сводчатый потолок, окно, забранное решеткой. От массивных стен всегда тянуло прохладой, и он, иззябнув, иногда даже в жаркие летние дни кутался в пушистый плед – давали о себе знать годы. Стылая кровь, стылые и опостылевшие мысли…
Кукольников слушал радио. Сквозь треск и шум мощно прорывался голос диктора Совинформбюро:
«…Вчера, двадцать третьего июля тысяча девятьсот сорок третьего года, успешными действиями наших войск окончательно ликвидировано июльское немецкое наступление из районов южнее Орла и севернее Белгорода в сторону Курска…»
Кукольников, тяжело вздохнув, прибавил громкости.
«Немцы бросили в наступление против наших войск свои главные силы. Это новое наступление не застало наши войска врасплох. Они были готовы не только к отражению наступления немцев, но и к нанесению мощных контрударов…»
Кукольников в раздражении хотел было выключить приемник, но пересилил себя – разведчик абвера его ранга должен знать истину, не приукрашенную и не затушеванную геббельсовской пропагандой. Поэтому он только зябко передернул плечами, словно ему снова стало холодно, покосился на плед, – он лежал, небрежно брошенный в кресло, – но встать поленился, лишь быстро и сильно потер сухие жилистые руки.