Кукольников зло бросил на пол сломанную сигарету и в раздражении заходил по комнате, стараясь успокоиться – в последние годы даже его железные нервы стали сдавать. Старость подходит, незаметно, исподволь выхолащивая желания, помыслы, обливая помоями цинизма все его надежды… Проклятая старость!
Кукольников подошел к карте: вот она, Россия, близко, стоит только протянуть руку, схватить, сжать! Он положил сухую костлявую ладонь на лощеную бумагу и тут же, наколов палец о флажок – указатель линии фронта, отдернул ее назад, словно обжегся. Ругнулся в сердцах, возвратился к письменному столу, сел в кресло, закурил, начал просматривать донесения агентов, делая пометки на полях. Ну и людишки пошли – трусы, негодяи, извращенцы, откровенные бандиты. С кем приходится работать?! Поставить бы их всех к стенке… А где других сыщешь? Для борьбы с большевиками нужны идейные исполнители, но таких раз, два – и обчелся. Даже бывшие белогвардейцы в основной своей массе не хотят сотрудничать с немцами. Твердолобые наци! Ведь он предупреждал руководство абвера еще до начала войны: русских одним кнутом не проймешь, только раздразнишь. Это вам не сытые, самодовольные европейцы, большие любители порядка и демократии, записные болтуны, которым довольно одного вида палки, чтобы выстроить их во фрунт.
Русские сделаны совсем из другого материала. Они мечтатели и лентяи, готовые за дармовым куском хлеба бежать на край света. Но если русский упрется, то стоит, как скала, и нет таких сил, чтобы сдвинуть его с места. Или остановить, когда он в гневе, с матерщиной, начинает крушить и правых и виноватых. Пряничком нужно было русских приманивать, пряничком со сдобной начинкой, как это сделали большевики в семнадцатом, и кричать об этом на всех углах, а кнутом охаживать втихомолку, да по головам. По крайней мере, вначале. Так куда там – размахались арийцы не на шутку. Беда одна: замах пудовый, да удар… – тьфу, прости Господи!
Звякнул телефонный звонок.
– Слушаю… Да, вызывал. Пусть проводят ко мне в кабинет.
Агент по кличке Барс. Этот, пожалуй, из лучших. Правда, не из «идейных», уж больно молод, не старого дореволюционного замеса, но за деньги и родную мать вздернет на первом попавшемся суку.
Хитер и удачлив, смел, но осторожен до трусости. И опасен, весьма опасен: за ним нужен глаз да глаз.
Неровен час, почуяв запах паленого, может попытаться и его, Кукольникова, отправить к праотцам, лишь бы свою шкуру сберечь. Нужно держать его в ежовых рукавицах – как ядовитого гада, чтобы не выскользнул и не ужалил.