— Йя, майне геррен, — поддержала шутку девушка и подала меню.
— Э нет, красотка, — Наумов отодвинул протянутое меню, — ты нам просто принеси все самое вкусное, что у тебя припрятано и, конечно, пивка.
— Сию минуту, — девушка удалилась в сторону барной стойки.
Амбросимов вытащил портсигар и затянулся сигаретой, прикуренной от стильной зажигалки. Официантка принесла два пива в заиндевевших пузатых кружках и со стуком поставила их на доски стола. Пена в кружках закачалась, и пиво тонкой струйкой потекло по стеклу, прокладывая прозрачную дорожку на тонком слое инея.
Наумов отхлебнул пенную шапку, облизнул верхнюю губу и удовлетворенно вздохнул.
— Хорошо-то как… — произнес он.
— Как никогда не было, и опять также, — поддразнил его Амбросимов, — любишь ты Леха показуху.
— Люблю, — честно сказал Леха.
— Вот завтра и покажешь начальству, как Леха Наумов с итальянцами воевал.
— Ты чего Колян! Все как нельзя лучше, хоть и дал дуба наш итальянец, но зато мы нашли бабушкину пропажу…
— У дедушки в штанах, — нахмурился Колян, — труп, Леха, это хорошо и кассетка с записью это хорошо, да только что-то мне неспокойно.
— Неспокойно ему. Посмотрел бы я на тебя, если бы мы оттуда пустые ушли, а теперь, что один труп, что два, все едино. Мы сбоку.
— Из всей этой итальянской шайки только один Камилиери может что-то знать, не зря же он приходил к Браско.
— Эка, ты хватил, Камилиери для нас недосягаем. Итальянцы, обжегшись на молоке, будут дуть и на воду. Теперь без адвоката и близко не подойти. Посольство, консульство и прочая бодяга.
На огромном металлическом подносе официантка принесла керамические блюда со свиной голяшкой и горкой дымящейся капусты. Наумов сглотнул слюну. Некоторое время они молчали, откусывая большие куски мяса, подцепляя вилкой, похожие на морские водоросли, нарезанные капустные листья. Наевшись, и заказав еще по одной кружке пива, они откинулись на спинки деревянных сидений, обитых кожей.
— Не дает мне покоя, Леха, одна фраза…
— Ик, прости, какая фраза?
— Которую произнес Браско перед смертью, помнишь? — Амбросимов наклонился к Алексею.
— Чего-то просипел, — ответил Наумов, — я и не понял, быстрее кинулся ему искусственное дыхание делать, тьфу…
— Он сказал «Не я», — напомнил Николай.
— С чего ты решил, что это полная фраза? — равнодушно процедил Наумов сквозь зажатую в зубах зубочистку. — Может это только ее часть.
— Часть?
— Ну, типа, «нея…сно».
— Типа, неясно мне ребята, с чего это я умираю? — хохотнул Амбросимов. — Это, по-твоему, перед смертью может сказать человек?
— Так итальянец, чего взять, — усмехнулся Наумов.