– Уже не гонюсь, – прошептала я.
– Нет. Гонитесь. Мы с вами – два разных вида. Я для того, чтобы найти счастье, ворошу всю кучу, а вы выискиваете крупицы. Но, похоже, мы с вами обе не очень-то преуспели. Вот скажите на милость, Сюзанна, много ли раз за всю жизнь вы изведали настоящее счастье, истинную радость с мужчинами? С кем вы были счастливы и физически, и душевно?
Я долго молчала. Приходилось вспоминать все с самого начала. Роман с Анри де Крессэ, то, сколько воздушных замков я себе построила, и то, как неловко и грубо он дефлорировал меня, причинив и телесную, и душевную травму. Граф д'Артуа… Ну, это отдельный разговор. Потом были Франсуа и некоторые другие, с которыми я не была счастлива. С Гийомом Брюном я испытала наслаждение, но, скорее всего, то была лишь случайность, зависевшая только от моего собственного возбуждения, а сам он действовал торопливо и грубо. Лескюр… Он был добр ко мне, но все же эта связь не была яркой и испепеляющей. Я привязалась к нему, ибо рядом больше не было никого, кто бы защитил меня.
Оставался один граф д'Артуа – единственный, кого я могла вспомнить добрым словом. Мне даже не за что было его упрекнуть. После ночи с Анри в «Путеводной звезде» я была напугана и скованна, и я могла бы на всю жизнь остаться фригидной. Графу удалось преодолеть эту холодность. Он, может быть, не любил меня глубоко и преданно, но был неизменно нежен и внимателен ко мне. Мне было хорошо.
– Один раз, Изабелла, – прошептала я в порыве откровения. – С великолепным графом д'Артуа, первым версальским сердцеедом.
– Я так и знала. А наши с вами замужества? Ни вы, ни я не были по-настоящему замужем.
Это тоже была правда. Ни разу я не создала семьи, не жила для детей и мужа. Частично в этом была виновата революция, но лишь частично. Эмманюэль и Франсуа – разве они были готовы жить для меня? А ведь я была настроена подарить Франсуа всю свою жизнь без остатка.
– Александр меня покорил, – проговорила Изабелла. – Он любит женщин, он понимает их. Он мужчина с головы до ног, но он не агрессивен и никогда противно не торопится, как это делают многие. Он чудесен. Я даже не могу описать это словами… Он единственный мужчина, который заставил меня пожалеть о том, что я несвободна.
– Даже странно, Изабелла, что мы говорим об этом в тюрьме!
Мы замолчали. Аврора прижалась ко мне, положила голову на плечо, и я чувствовала, что она явно сожалеет, что наш разговор прервался.
– Тетя Изабелла, – внезапно произнесла она, – а правда ли то, что только аристократы – хорошие любовники?
Я онемела. В устах одиннадцатилетней девочки такой вопрос звучал кошмарно. Изабелла, нимало не смущаясь, ответила: