Я прекрасно сознавала, что этот закон и меня касается. Правда, пока причин для беспокойства не было. Несмотря на отступление от Ле-Сабль-д'Олонна, вандейцы повсюду одерживали победы. Нигде им не оказывали ощутимого сопротивления, синие разбегались, едва завидев повстанческие отряды. Но от меня не ускользало и то, что вандейская армия разрозненна, ее раздирают противоречия. Крестьяне, уходя воевать, забирают с собой семьи, и, едва убедившись, что их деревня свободна от республиканцев, покидают армию и снова занимаются хлебопашеством. А у Республики и Конвента – железная рука. Да и разве можно представить это жалкое, полудикое, забитое воинство победоносно входящим в Париж?
Мы снова оказались в Машкульском лесу, в этом заповеднике чистых изумрудных вод, запахов хвои и плеска диких уток в тростнике. Сырой после продолжительных ливней, лес в начале апреля, когда установилась' жаркая, сухая погода, быстро прогрелся, и спать на мху стало совсем не холодно. Тепло было даже ночью, когда лунный свет лился прямо в озеро, разгоняя белый клубившийся туман и золотя верхушки ясеней. Весна оказалась ранней, бурной: к апрелю почти все деревья покрылись листьями, среди которых весело щебетали возвратившиеся с юга темно-бурые коноплянки, бледные зеленушки и лазоревки.
Все было бы хорошо, если бы не два обстоятельства… Я все так же была безнадежно далека от Жанно, и за моей спиной всегда чувствовалось тяжелое дыхание герцога де Кабри, служившего Шаретту с преданностью сторожевого пса.
О том, что мне предстоит сделать выбор, я упрямо старалась не думать.
5
Пальцами босой ноги я осторожно попробовала воду – теплая как парное молоко… Хотя, возможно, когда окажешься в озере по шею, будет вовсе не так тепло. Но сегодня день выдался такой душный и жаркий, что я готова была вытерпеть холод, лишь бы немного освежиться.
Как было бы хорошо вымыться – впервые за долгое время. Смыть с себя следы непрерывных походов, чтобы, наконец, кожа утратила запахи пороха и дыма. А еще – нарвать белых весенних кувшинок, прижать к груди что-то ароматное, красивое и нежное.
Кроме того, мне хотелось рассмотреть себя. Не слишком ли я изменилась за то время, как покинула Париж? Вот уже месяц я живу дикой бродячей жизнью. Одежда становится все шире, пояс затягивается на тонкой талии все туже. И как давно я не носила юбку.
Я оглянулась, сердито нахмурила брови.
– Эй, мой дорогой сторож! Я знаю, что вы мерзавец, но ведь я могу надеяться, что вы не станете подглядывать, как я купаюсь?
Герцог де Кабри, сидя в траве и держа наготове пистолет, злорадно ухмыльнулся.