И сразу же уходить в гиперпространство, пока не подошли броненосцы врага.
Зал негодующе загудел. Первый лейтенант сказал немыслимую вещь, несовместимую с неписаным Кодексом воинской чести, которого придерживались деметрианцы и эланцы, войска Союза Небесных Городов и даже злые, полудикие вояки ратхора Каранги.
— Сядьте, Конечников, — мягко, со вздохом, предложил ему командующий. Затем продолжил, словно растолковывая маленькому ребенку. — Вот если бы вы, первый лейтенант, продвинулись по службе хотя бы до должности командира отряда, то имели бы право обдумывать и даже обсуждать такие вещи.
Но до сих пор вы со своими собутыльниками Стрельниковым и Авраамом Кингом отличились только в ресторанных дебошах, драках с комендантской ротой и бордельных погромах. А посему, делайте пока, то, что прикажет ваш командир, полковник Гагарин.
Капитан Кинг хотел было сказать что-то в свое оправдание, но видя как завелся генерал решил промолчать.
— Как защитник Родины и патриот я имею на это право, — ответил Федор. — Наш государь, Его Величество князь-император Деметрианский только что попросил нас сделать все возможное и невозможное для победы.
— Да ты Крок понимаешь, что так только негодяи воюют, — завопил на весь зал капитан Симонов. — Мы благородные воины, а не бандиты с большой дороги.
— Родина в опасности! — парировал Федор.
— Отставить! — перекрывая гвалт, закричал бригадный генерал. — Прекратить!
Шум понемногу улегся.
— Если бы вы, Конечников внимательно слушали послание нашего монарха, то заметили бы, что его Величество употребил слово «с честью». А посему задачу нужно выполнить так, чтобы никто не смог упрекнуть нас в бесчестии.
— Если сегодня Его Величество отдает приказ атаковать верфи, значит вопреки очевидному это тоже соответствует правилам. Его величество князь-император всегда был хранителем правил благородного боя. Кодекс воинской чести всегда был нашим всем.
И на Омикроне Персея, когда малые крейсера держали строй, пока не погибли до последнего корабля. И на Тэте, когда скауты приняли на себя удар эланских ракет, закрывая броненосцы. Но я все равно не верю, чтобы наш добрый православный государь, отдавая приказ, имел в виду чтобы десять тысяч человек убили сами себя таранными ударами.
Наступила неудобная тишина.
— Ну ты завернул… Уважаю, — тихонько произнес Василий, с неописуемым удивлением глядя на Федора.
— За много лет я так и не понял, кто вы такой на самом деле: циничный нигилист или просто наивный дурак. Единственное, что я могу для вас сделать, это скорее забыть ваши слова, — сказал командующий. — Но если еще раз такое услышу…