Ребус сомневался, что кто-то из журналистов обратил внимание на сигналы, которые подавал подчиненным заместитель начальника полиции. Все их внимание было приковано к Марру, который появился так неожиданно и в таком затрапезном виде. Сам он предпочитал наблюдать за своими коллегами. Внезапно Ребус увидел Шивон, которая стояла на самом краю свежевырытой могилы, глядя то в нее, то на стоящий на специальной подставке гроб. У нее был такой вид, словно ее только что осенила какая-то догадка. Внезапно она повернулась и медленно пошла по дорожке между могилами, внимательно глядя по сторонам, как будто разыскивая что-то, что она обронила.
– …Я есть воскресение и жизнь, – громко читал священник.
Марр стоял теперь плечом к плечу с Джоном Бальфуром, неотрывно глядя на гроб. Шивон отошла довольно далеко от свежей могилы, и Ребус решил, что репортеры вряд ли ее заметят, так как от них ее заслоняла собравшаяся у гроба толпа. Шивон по-прежнему глядела себе под ноги, потом вдруг остановилась и присела на корточки напротив вросшего в землю могильного камня, словно хотела прочесть выбитую на нем надпись. В следующую минуту она снова выпрямилась и зашагала прочь, но теперь в ее походке не было заметно напряжения, владевшего ею минуту назад. Похоже, она нашла то, что искала.
В следующую секунду Шивон обернулась через плечо и, увидев, что Ребус за ней наблюдает, улыбнулась, но его эта улыбка почему-то не успокоила. Он хотел подойти к ней, но Шивон слегка покачала головой и, кивнув, свернула на боковую дорожку, скрывшись за арьергардом похоронной процессии.
Карсвелл тем временем шептал что-то на ухо Джилл – наверно, указания, как поступить с Марром. Ребус знал, что с кладбища он, по-видимому, уйдет без сопровождения, но сразу за воротами церкви его будут ждать. Быть может, его отвезут в «Можжевельники», чтобы допросить там, но, скорее всего, Марр так и не увидит накрытые для фуршета столы в шатре на лужайке позади усадьбы. Вместо этого он окажется в комнате для допросов Гэйфилдского участка, а вместо виски и бутербродов с лососиной ему принесут, в лучшем случае, несколько галет и чашку мутного чая.
«Пепел к пеплу прилагая…» – Ребус ничего не мог с собой поделать: первые аккорды песни Дэвида Боуи зазвучали у него в ушах словно сами собой.
Несколько репортеров уже готовились к отъезду; они то ли возвращались в город, то ли спешили к «Можжевельникам», чтобы еще раз пересчитать гостей и внести дополнения в свои списки. Слегка пожав плечами, Ребус сунул руки в карманы своего плаща и медленно пошел вдоль кладбищенской ограды к воротам. С кладбища доносился глухой стук – это комки земли дождем сыпались на полированную крышку гроба Филиппы. Громко закричала Жаклин Бальфур. Ветер подхватил этот пронзительный вопль и унес к холмам.