– Нам с вами, Сергей Владимирович, предстоит долгая беседа, – Лев Арнольдович сидел напротив своего нынешнего подзащитного, убрав ноги далеко под стул, и почему-то не спешил раскрывать утвержденный на коленях пухлый портфель «а-ля Жванецкий». – Как вам угодно будет ее провести, до или после встречи с Ниной Павловной?
– Нинка здесь?! – дернулся Сергей. Получилось так громко, что Лев Арнольдович поморщился.
– Да, она здесь. В соседней комнате. – брезгливо повел шеей адвокат.
«Ах, вот для каких бразильских сериалов он ее притащил, – догнал Сергей. – Старый жук уверен, что если у Нинки мордаха в пуху, то я это из нее вытяну. И нам с ним конкретно легче будет разбирать мои запутки».
– Пожалуй, я сперва поздоровкаюсь с Нинкой.
– Замечательно, Сергей Владимирович. Но я, увы, вынужден сообщить, что невозможно в сложившихся обстоятельствах организовать такую встречу на законных основаниях, то есть бесплатно. Вы понимаете? Требуемая сумма у меня с собой, – он похлопал по портфелю, – но...
– Базара нет. Как только у меня в руках окажется труба...
– Замечательно. – Адвокат Бескутин вскочил со стула с детской порывистостью. – У вас с Ниной Владимировной в распоряжении час. И не волнуйтесь, – Лев Арнольдович позволил себе, обернувшись от двери, некую игривость в голосе, – Никто вас в течение этого часа не побеспокоит.
Пять минут, что он прождал Нинку в наматывании кругов по комнате три на четыре метра, огибая обшарпанный стол и два стула школьного образца и школьной же потрепанности, тянулись, мать его, гораздо дольше положенного.
Нинка просочилась в тихо приоткрытую дверь как-то робко и виновато. Ее появление застало Сергея у дальней стены. Он ломанул ей навстречу. Нина аккуратно затворила дверь, будто боялась напугать кого-то хлопком. Сделала два шага от входа. И ее подхватил Сергей. Сгреб в охапку. Вжал ее тело в свое, сдавил ручищами.
На пол свалился какой-то полиэтиленовый пакет. Потом отлетела, отброшенная взмахом руки в белом плаще, крохотная черная сумочка с золоченной застежкой.
У них получился не поцелуй, а поедание губ. И в четыре руки они торопливо проталкивали, вырывали пуговицы из петель ее плаща. Белая ткань упала на пол за ее спину скомканной простыней. Ее пальцы вырвали его рубашку из брюк. Его руки задрали черную юбку и заходили по колготкам, нагревая себя и ткань. Ладони пронеслись по ягодицам, бедрам, между ног, по животу. Два взмаха ножек и две туфли отпрыгивают куда-то прочь. А его пальцы ринулись к колготочной резинке.
– Подожди, миленький, я быстро сама, – она опередила его пальцы и принялась стасиквать колготки, выдираться из них. И бормотала. – Надо было чулки... Я не думала...