– Блуд, – сказал варяг и разломил хлеб. – Я называл тебя отроком, но теперь вижу, твоё место не там, куда я тебя посадил. Садись между кметями… да ешь хлеба как следует, чтобы другой раз не хворать.
Люди в гриднице засмеялись, это был добрый, радостный смех. Блуд взял протянутую краюху. Молодые гридни освободили ему место, потянули за стол. Вождь проводил его взглядом, улыбнулся и негромко сказал Славомиру:
– Квэнно… Теперь тех, что заперты, поведём мечи обагрять.
Я довольно уже разумела его галатскую молвь. Квэнно – стало быть, всё. Делу венец. Нет больше отроков, годных для Посвящения!.. Моё имя ему, конечно, не вспомнилось. А что ему меня вспоминать?
Счастливой наглости Блуда во мне не было никогда. Но если была за мной правда – вздымалось что-то в душе и несло уже напролом. Наверное, надо было спросить совета у Хагена. Наверное. Я даже не подумала об этом. Я поставила тяжёлый ковш и обошла стол. Я помню только, что все вдруг замолчали и оборотились ко мне. И ещё, что ноги не гнулись.
Я встала прямо перед воеводой и сказала звонко и зло, на всю длинную гридницу:
– Эти-кве ми, рикс?
Это значило по-словенски: а я, вождь?..
Он перестал улыбаться и посмотрел на меня. Я бы совсем не хотела, чтобы кто-нибудь ещё раз так же вот на меня посмотрел. Как на мерзкое насекомое, потревожившее рану.
– Девка глупая, – начал он… и замолк. Ему нечего было мне возразить, нечем хлестнуть, чтобы уползла долой с глаз. Я до сих пор этим горжусь. Я тряхнула головой:
– Служила ли я тебе, воевода, хуже всех тех, кого рано поведёшь мечи обагрять?
– Лучше! – твёрдо и громко сказал из-за стола дерзкий Блуд. Он не побоялся меня заслонить от Третьяка, не попятится и перед вождём – что, конечно, было трудней. Как велит обоим нам убираться, отколь принесло…
– Правильно, лучше, – не спеша проговорил мой наставник и положил руки на стол, добавляя весу словам. Вождь быстро глянул на старого сакса, но ничего не сказал. Между тем воины зашумели, и я сперва испугалась, потом с изумлением поняла – большинство держало мою сторону. Только Плотица и с ним несколько сивоусых считали, что девке след бы думать о девичьем… однако слепой Хаген вовремя молвил своё слово, а они его уважали.
Я стояла посередине и смотрела на воеводу. Варяг молча слушал, как перечила его воле возлюбленная дружина. Чем бы ни кончилось – после такого он вряд ли станет добрей. Ну да тут ничего уже не поделаешь.
Я видела: Славомир протянул руку, взял брата за плечо. Велета не осмелилась открыть рта, но, конечно, вождь чувствовал её взгляд, как тёплую щёку, прижимавшуюся к его щеке…