– Господи Иисусе! – закричал он. – Какого черта ты здесь делаешь? – Он поднялся на ноги. – А ну-ка, пошла вон отсюда, ты! Убирайся прочь, сучка! Корова! Корова уродливая! Ты меня слышала?
Пошатываясь, он двинулся к ней, не делая ни малейшей попытки натянуть брюки, и врезал ей оплеуху, потом другую.
– Нет! Пожалуйста… пожалуйста, мы же должны…
Он пихнул ее, отбросив через дверной проем, в складское помещение. Она упала на спину, и ее голова с размаху ударилась о что-то твердое.
– Ну давай-давай, вали отсюда, коровища! Выметайся немедленно, поняла? Убирайся! Оставь нас в покое!
Она пристально смотрела на него, ошеломленная.
– Поговорить, – выдавила она из себя, но звука не получалось. – Поговорить. Просто хочу поговорить. Только и всего. Мы же должны поговорить, посмотри же на меня, посмотри на мой живот, ведь уже восемь месяцев, ну пожалуйста, ты же должен помочь. Пожалуйста…
Женщина вышла из стойла в одной расстегнутой шелковой блузке.
– Если ты когда-нибудь явишься сюда снова, – сказала она, – я засажу тебя в тюрьму.
Она оперлась рукой, чтобы встать, но что-то под ней просело. Она почувствовала боль и услышала клацанье вращающихся лезвий газонокосилки, а потом упала спиной на эту машину.
Женщина захохотала.
Поднявшись, она плюнула женщине в лицо, а затем во внезапном неистовстве набросилась на нее и принялась тузить. Вызывая обжигающую боль, женщина вцепилась в нее ногтями. Ее поволокли куда-то за волосы. Она вывернулась и, ухватив жестяной ящик, швырнула его. Когда ящик врезался в стену позади Дика, его крышка отскочила, и из него с бульканьем полился бензин.
– Ах ты, корова сумасшедшая!
Он закричал, ударил ее ногой по лодыжке, по бедру. Сжавшись в клубок, она закрыла руками живот, отчаянно пытаясь защитить своего младенца. Его нога врезалась в ее бедро, в плечо. Она отползла в сторону и каким-то образом сумела снова подняться на ноги, ухватив из-за спины попавшуюся под руки пилу. В бешенстве она замахнулась на него, и громадные зубцы впились в его шею, выбив струю крови и опрокидывая его на землю. С размаху она влепила пилу в лицо женщине и глубоко порезала ее щеку. Женщина с криком отлетела к стене.
Увидев поднимающегося Дика, она схватила топор, ударила им его в грудь, потом между ног, и он скрючился, вереща и схватившись за пах. Кровь хлестала из него, как из лопнувшей трубы. Она снова размахнулась топором, но врезала острием по электрической розетке на кирпичной стене за спиной Дика. С неистовым треском полетели во все стороны искры, послышалось какое-то «пух!», словно зажглась газовая плита, – и дорожка огня промчалась по полу прямо к сену, взорвавшемуся огненным шаром.