– Мы переезжаем, мама, – бодро сказала она. – Мы купили дом за городом. В Элмвуд-Милле. Разве это не романтично? Там есть старинная мельница в саду, с настоящей запрудой для мельничного колеса, есть амбар, посудомоечная машина на кухне, а еще мы собираемся завести кур. Буду привозить тебе яйца. Ты будешь рада?
Рука матери задрожала, казалось, она стала более холодной и влажной.
– В чем дело, мама? Тебе не надо беспокоиться – это всего сорок пять минут на поезде. Я по-прежнему буду навещать тебя, так же часто.
Дрожь руки становилась все сильнее.
– Ты сможешь приезжать и оставаться. У нас там уйма комнат. Как ты на это посмотришь? – Она в тревоге посмотрела на дрожавшую старуху, по побелевшему лицу которой струился пот. – Все в порядке, мама, не беспокойся! Это ведь не расстояние! Мне придется добираться сюда из Элмвуда ничуть не дольше, чем из Уондсворта.
Дверь открылась, и вошла сиделка, крепкая девушка с широкой белозубой улыбкой.
– Не хотите ли чаю, миссис Уитни?
– Кажется, маму немного лихорадит, – сказала Чарли, вставая.
Сиделка поспешила к кровати, попробовала у старухи пульс, а потом положила на ее лоб тыльную сторону ладони.
– С ней проводят какое-то новое лечение. Я попрошу врача прийти.
Чарли понизила голос:
– Думаю, это я расстроила ее. Мы переезжаем за город, и она, наверное, подумала, что я не смогу ее часто навещать.
Сиделка одарила Чарли ободряющей улыбкой:
– Нет-нет, она сейчас вообще ничего не способна воспринимать. Я уверена, что эта дрожь от прохлады или реакция на новое лечение. Я сейчас же позову врача.
Сиделка поспешно вышла из комнаты, и Чарли с тревогой стала ждать. В парке за окном женщина толкала перед собой старенькую черную детскую коляску, слышались шум и гудки уличного движения. Чарли посмотрела на мать. Глаза ее были закрыты, дрожь стихала. Она спала.
Они переезжали 12 сентября, в пятницу.
Несмотря на то, что всю жизнь Чарли мечтала жить в сельской местности, сегодня она никак не могла настроиться на отъезд из Лондона, окончательно поверить в то, что теперь она едет туда, где останется надолго.
Громко шумел мотор «ситроена», теплый воздух бабьего лета, лившийся через открытые стекла, не мог охладить лицо Чарли. Обогнав трактор, она медленно переехала гребень холма. Потом мельком посмотрела в зеркало в ожидании, когда подтянется фургон с мебелью. «Ауди» Тома впереди тоже замедлил ход.
«ЭЛМВУД ОБЪЕДИНЕН С БЭЙЗ-ЛЕС-ЭКС». Рабочий на спортивной площадке укатывал поле для крикета. Из-за газетного ларька вышел ребенок с банкой кока-колы. Позади него на ветру колыхался знак «Мороженое „Уоллс“». Чарли уже был знаком этот короткий объезд рядом с бензозаправочной станцией; в конце пологой дорожки открывался вид на церковь, вправо уходило оживленное шоссе, перед лавочкой реставратора продавались безделушки. Она уже присмотрела опрятную на вид лавку мясника и отыскала неплохой овощной магазинчик.