Она жестко продолжала:
— Не притворяйся, что ты об этом догадывался! Откуда ты мог знать?!
— Без догадок. Об этом шумел весь город!
С внезапным раздражением он добавил:
— Что ты стоишь тут как бесплотное привидение? Сложила руки на животе, будто защищаешь еще одного побочного ребенка.
К его удивлению, она улыбнулась.
— Да, защищаю. — Взглянув на блеснувший изумруд, Ниниана продолжала: — Не будь дураком. Откуда уж мне сейчас дети? Я имею в виду, что мне нельзя уходить, пока он не будет в безопасности. Пока мы оба не будем в безопасности, не будем зависеть от твоих предложений.
— Моих предложений? Клянусь, в них нет...
— Я говорю о королевстве отца. Ладно, не будем об этом. Сейчас моя единственная забота, чтобы монастырь Святого Петра был оставлен в покое... Правда, думаю, его и не тронут.
— Ты видела это в кристалле?
— Христианке не пристало заниматься прорицанием, — ее голос звучал несколько натянуто. Камлак внимательно поглядел на нее, и им овладела тревога. Он внезапно быстрыми шагами отошел в тень, но тут же вернулся на свет.
— Скажи мне, — резко спросил он, — что станет с Вортимером?
— Он умрет, — ответила она безразлично.
— Мы все умрем когда-то. Ты знаешь, я связан с ним сейчас. Не можешь ли ты сказать мне, что произойдет этой весной?
— Я не вижу ничего и не скажу тебе ничего. Но что бы ты ни задумал в отношении королевства, слухи об убийстве могут оказаться пагубными. Послушай меня, будет последней глупостью с твоей стороны считать смерть короля чем-то иным, кроме несчастного случая. Это произошло на глазах двух конюхов и девчонки.
— Сказал ли он что-нибудь, прежде чем они убили его?
— Сердик? Нет. Лишь то, что это было случайностью. Похоже, его больше волновала судьба моего сына, нежели его собственная.
— Про это я и слышал, — сказал Камлак.
Вновь установилась тишина. Они посмотрели друг на друга.
— Тебе не следовало бы...
Он промолчал. Брат и сестра стояли, глядя друг другу в глаза. По комнате потянуло сквозняком, пламя факелов заколебалось.
Камлак улыбнулся и вышел. Хлопнула дверь. До Нинианы донесся порыв воздуха. Огни заметались, отбрасывая тени. Свет задрожал, огонь угасал. Кристаллы потускнели. Выбираясь из пещеры, я зацепился накидкой и порвал ее. Тлеющие головешки под жаровней приобрели темно-красный цвет. Снаружи стемнело. Я слез с уступа и подбежал к выходу.
— Галапас! — закричал я. — Галапас!
Он стоял рядом. Его высокая, сутулая фигура вышла из темноты. Его полуголые ноги в истрепанных сандалиях посинели от холода.
Я остановился в ярде от него, но у меня было такое чувство, будто я влетел к нему в объятия и прижался к его руке.