— Скажите, Анна Владимировна, вы ведь ходили к нему спрашивать о своей судьбе? Что он вам сказал?
Анна Владимировна порозовела.
— Маэстро Беренделли? Он был очень любезен. Сначала прочитал на ладони мое прошлое, и я была просто сражена.
— Чем же именно? — улыбнулась Амалия.
— Ну, он знал вещи, о которых я почти никому не говорила, — объяснила Анна Владимировна, застенчиво глядя на баронессу. — Например, что мой отец умер до моего рождения.
Амалия покосилась на Билли.
— Боюсь вас разочаровать, Анна Владимировна, — мягко сказала она, — но такие подробности узнаются довольно легко.
— Может быть, — с сомнением пожала плечами хозяйка дома. — Но я не думаю, что маэстро Беренделли был шарлатаном. Я говорила с ним о браке Митеньки, и он заверил меня, что все будет хорошо.
Амалия поглядела на страницу записной книжки, где значилось: «Анна Влад. Mariage, cousine».
— Вы имеете в виду вашего сына и его кузину? — спросила она. — Боюсь, их брак вряд ли возможен.
Анна Владимировна вздохнула.
— Я бы очень хотела, чтобы Митя и Варенька поженились, — пустилась заботливая мать в объяснения. — Но ее отец не желает, чтобы она выходила за родственника. Думаю, вы правы, их брак невозможен, но ведь на свете много прекрасных барышень и помимо моей племянницы. А маэстро Беренделли ничего не сказал о том, что женой Митеньки окажется именно Варенька.
— Хорошо, — уронила Амалия. И перешла к следующему интересующему ее пункту: — Свидетели говорят, что вы дважды выходили из гостиной, пока ваша племянница пела. Расскажите, пожалуйста, о своих передвижениях.
Анна Владимировна удивленно поглядела на нее.
— Конечно, я выходила. В первый раз забеспокоилась, что графини Толстой долго нет, вот и пошла ее искать, но Елена Николаевна уже возвращалась. Мы встретились у дверей.
— Какой она вам показалась тогда? Она не была взволнована, к примеру?
— Она? Нет, что вы. Она была такая же, как и всегда. Только глаза немного красные.
— А второй раз вы зачем выходили?
— Пошла отдать распоряжения слугам. Знаете, хозяйственные хлопоты… Если хотите, спросите у Глаши, она должна помнить.
— Вы никого не видели?
— Нет. Хотя подождите. Да, видела — Владимира Сергеевича. Но тут ведь никакого преступления нет.
Когда Анна Владимировна вернулась в большую гостиную, Павел Петрович обратил внимание на то, что у нее рассеянный вид.
— О чем тебя спрашивали?
Его жена пожала плечами.
— Кто куда выходил, да что я помню. Еще просили показать платок.
В тот момент в комнату вошла Глаша и объявила, что госпожа баронесса желает говорить с Никитой Преображенским. Композитор поднялся с кресла, со вздохом отложил в сторону газету и пошел за горничной.