Сердце ее бешено колотилось, дыхание стало прерывистым, неровным. С каждым вздохом усиливалось головокружение, а с ним и неспособность противостоять затопившим ее чувствам.
Когда Люк приблизился к напряженному пику ее груди, она застонала от сладкой муки и сжала его плечи. Она понимала, что ведет себя развратно, что шокирует его, но ничего не могла с собой поделать.
Трудно сказать, что бы между ними тогда произошло, не раздайся звук низко летящего самолета. Единственное, в чем Мелани была уверена, так это в том, что, если бы Люк захотел, он мог бы уложить ее на сырую жесткую землю, а тело ее было бы страшно этому радо, хотя он стал бы ее первым мужчиной.
Но больше всего ее поразило не то, что она отдалась желанию даже с большей готовностью, чем Люк - он первым услышал самолет, - а то, что она сама его к этому подталкивала и скрыто молила, посылая ему тысячу женских сигналов, о существовании которых до того момента даже и не подозревала.
- Опыление полей, - заметил Люк, когда она с трудом натянула на себя свитер. - Может, это и к лучшему, - добавил он и, внимательно посмотрев Мелани в глаза, мягко сказал:
- Я не знаю, что в тебе такого, от чего я забываю обо всем на свете. Но мне кажется, я начинаю понимать...
Он оборвал себя на полуслове, улыбка вдруг потухла, и его глаза стали холодными и пустыми. Мелани содрогнулась, чувствуя себя отверженной и презренной, словно он воздвиг между ними стену.
- Пойдем в дом. Тебе холодно.
Голос у него был неестественный, почти враждебный. Почему? Из-за того, что она так себя повела? Может, его неприятно поразило ее распутство?
Мелани понуро брела к дому, уже с трудом верилось, что всего пять минут назад он обнимал ее и целовал...
Она опять содрогнулась.
Все это против того, во что она верит, и того, как до сих пор жила. Но стоит Люку притронуться к ней, поцеловать и обнять, как всякая логика и здравый смысл покидают ее, и она превращается в совершенно незнакомую себе женщину.
Они поднимались по лестнице. На маленькой площадке Люк остановился, посмотрел в окно на сад и спросил:
- И что ты собираешься со всем этим делать в конечном итоге? Будешь ждать, когда цены подскочат до максимума из-за новой дороги, и продашь?
В словах его была какая-то скрытая ирония и даже горечь. Мелани помрачнела.
Ей так много надо было ему сказать... Но она никак не могла заставить себя это сделать. Она боялась насмешек и колкостей. Она понимала, что даже Луиза посчитала бы ее сумасшедшей, а может, и просто дурой, узнай о ее намерении отказаться от наследства. Только тот, кто выстрадал столько, сколько выстрадала она, только тот, кто пережил то, что пережила она, поймет ее потребность передать обиженным судьбой детям подарок, свалившийся с небес.