Прокол (Ерофеев) - страница 75
— Кстати, — невесело не то пошутил, не то серьёзно предупредил Казимир, — если вы попадете в лапы к дёртикам — не миновать вам тренировочного городка. Весьма вероятно, что тогда жизнь свою вы закончите, как и другие куклы, пав от руки боевика-головореза.
— От руки ли, от ноги ли, — вспоминая «сандерклэп» Чмыря, благодушно, по причине набитого коржиками, пирожными и молоком желудка, ответил я, — знает только Господь Бог…
16
Ветер прошелестел ураганом над моим левым ухом, и лишь чудом избежал я молниеносного сокрушительного удара правой руки Казимира, так резко дёрнувшись в сторону, что чуть не расплескал выпитое несколько минут назад молоко.
«Неужели влип?» — только и пронеслось в голове.
Казимир с жутким воплем вновь бросился на меня. Полетел со стола и покатился по ковру кувшин с остатками молока, задребезжал упавший поднос, раскатились коржики, разлетелся в стороны пахучий сыр…
Профессор ловил меня, как антилопу в павильоне, но я не обнажал ствол «спиттлера», надеясь заломать его голыми руками и ногами (обутыми).
Странное и опасное поведение Казимира неприятно нервировало, но размышлять сейчас о первопричинах этого поведения было некогда: жизнь моя непутевая висела на волоске. Страшный и серьезный противник достался мне на сей раз. Я прилагал максимум усилий, чтобы не попасться на его жесткий «серебряный хаммер» и не дать ему войти в клинч: в ближнем бою мне не поздоровится от его страшных, покрытых желтым налетом гиппопотамьих клыков.
Выражаясь языком высокоинтеллектуальных спортивных комментаторов, бой проходил с переменным успехом. Казимир достал меня несколько раз руками и ногами и наконец-то разозлил.
Обширный кабинет предоставлял достаточную свободу для движений. Размявшись и войдя в рабочий ритм уже по ходу схватки, через несколько десятков секунд я освободился и даже позволил себе роскошь выбирать, куда нанести решающий удар взбесившемуся монстру. Я ввел его в заблуждение одним из своих излюбленных о6манных движений и, поднырнув под промахнувшуюся мимо моего лица его левую руку, ударил ему обутой в упругую туфлю ногой в то место, откуда у фаллоусов растут органы пищеварения. Ударил так себе, слегка, в четверть силы, с интересом и тревогой ожидая результата. С тревогой, естественно, небезосновательной, потому что мой удар мог оказаться для буйного бегемота сущей пустяковиной.
Но Бог меня не выдал, а большая свинья не съела.
Казимир охнул, обмяк и заревел, завыл, всхлипывая, как маленький ребенок, корчась от боли и катаясь по полу.
Постепенно приходя в себя и настраиваясь на мирный лад, я осторожно ухватил его за воротник вельветового пиджака и, подтащив к книжным стеллажам, прислонил его спиной к ним.