Теперь он понял, откуда на тротуаре красный конус: так они держали для него свободное место для парковки.
Однако это совсем не облегчило ситуацию.
Машина задом рванула с места; Маккалоу изо всех сил крутил руль. Алан Уорд сидел рядом с ним на пассажирском сиденье; Фрэнсис Грей – сзади рядом с Ребусом. Нож был самого жуткого вида, с длинной черной рукояткой и блестящим лезвием с зазубренными краями.
– Похоже на рождественский подарок, а, Фрэнсис? – спросил Ребус, кивком указывая на нож.
– Я бы убил тебя прямо сейчас, чтобы избавить нас от лишних хлопот, – брызгая слюной, злобно прошипел Грей, скаля зубы. Ощутив тупую боль в боку, Ребус понял, что нож уже проткнул кожу. Ощупав саднящее место пальцем, он почувствовал, как хлещет из раны кровь. Шок и адреналин делали свое дело, иначе боль была бы куда сильнее.
– Что, Алан, вы уже помирились? – спросил он Уорда, но тот не ответил. – Учти, это явное безрассудство.
– Теперь это уже не важно, Джон, – слащавым голосом произнес Маккалоу. – Разве цель еще не достигнута?
– Фрэнсис ведь попытался достичь задуманного… – В зеркале заднего вида он увидел глаза Маккалоу. Ему показалось, что в них играет насмешка. – А куда мы едем?
– Будь мы сейчас в Глазго, – ответил ему Грей, – мы отправились бы на «прогулку в Кемпси» – так это у нас называется.
Ребус понял, что он имеет в виду. Кемпси-феллс – это горная гряда за городом.
– Уверен, можно найти местечко не хуже где-нибудь рядом с Эдинбургом, – предположил Маккалоу. – Такое, где неглубокая могила будет неприметна…
– Сначала надо доставить меня туда, – сказал Ребус.
Он знал, что они едут на юг, к глухому и дикому месту, каким считались Пентландские холмы.
– Живого или мертвого, мне без разницы, – прошипел Грей.
– Для тебя ведь это тоже проверка, Алан? – спросил Ребус. – Это будет первое убийство, в котором тебе придется поучаствовать. Надо же когда-нибудь и тебе потерять невинность…
Грей прижимал нож к животу, чтобы его не было видно из проходящих мимо машин. Ребус не видел никакой возможности выбраться из «сааба» без того, чтобы Грей его серьезно не ранил. Глаза у того горели каким-то безумным огнем. Может, это как раз и есть то, о чем говорил Маккалоу – мол, все равно, что будет… Ведь они постоянно переходили грань дозволенного. Если Ребус будет устранен, подозрение так или иначе падет на них, хотя и без каких-либо конкретных доказательств. Но ведь Стрэтерн и его коллеги подозревали их столько лет, и что толку? Может, они действительно верили, что могут избавиться от Ребуса, причем безнаказанно… Возможно, они правы.