(не слушая). Я чудовищно стар, Феликс Александрович. Вы представить себе не можете, как я стар. Я сам иногда вдруг обнаруживаю, что целый век выпал из памяти… Скажем, времена до Брестской унии помню, и что было после Ужгородской — тоже помню, а что было между ними — как метлой вымело… Так вы можете представить, сколько я этих соискателей на своем веку повидал! Кого только среди них не было… Византийский логофет, богомил-еретик, монгольский сотник, ювелир из Кракова… И как же все они жаждали припасть к Источнику! Головы приносили и швыряли передо мной: «Я! Я вместо него!» Конечно, нравы теперь не те, головы не принято отсекать, но ведь и не требуется! Простое согласие от вас требуется, Феликс Александрович! Так нет! Отказывается! Да что же вы за человек такой? И ведь знаю, казалось бы, я вас! Не идеал, совсем не идеал! И выпить, и по женской части, и материальных потребностей, как говорится, не чужд… И вдруг такая твердокаменность! Не-ет, потрясли вы меня, Феликс Александрович. Просто в самое сердце поразили. Сначала вы не понимали ничего, потом стали понимать, но никак не могли поверить, а теперь и понимаете, и верите… Может быть, мученический венец принять хотите? Вздор, знаете вы, что не будет вам никакого венца… Фанатик? Нет! Мазохист? Тем более — нет. Значит — хомо новус. Снимаю перед вами шляпу и склоняю голову. А я-то, грешным делом, думал: человеков я знаю досконально… (Он смотрит на часы и поднимается. Произносит задумчиво) Ну что ж, каждому свое. Пойдемте, Феликс Александрович, времени у нас больше не осталось.
В кабинете тем временем Наташа шарит по полкам с книгами, берет одну книгу за другой, прочитывает наугад несколько строчек и равнодушно роняет на пол. Из угла в угол по разбросанным книгам, по окуркам, по осколкам посуды снует Курдюков, руки его согнуты в локтях, пальцы ритмично движутся, словно он дирижирует невидимым оркестром. Клетчатый, стоя столбом у стены, внимательно следит за его эволюциями. А Иван Давыдович листает газетную подшивку.
Светает. За окнами туман. Входят Павел Павлович и Феликс.
Иван Давыдович. Наконец-то! (Отбрасывает подшивку.) Итак, Феликс Александрович, ваше решение!
Павел Павлович. Одну минуточку, Магистр. Я хочу сделать маленькое уточнение. Я тут поразмыслил и пришел к выводу, что Ротмистр прав. Отныне я за нашего дорогого Басаврюка. Как говорится, старый друг лучше новых двух.
Курдюков. Благодетель!
Наташа. Я тоже. К дьяволу чистоплюев.
Курдюков. Благодетельница! (Торжествующе показывает Феликсу язык.)
Иван Давыдович (после паузы). Вот как? Н-ну что ж… А я, напротив, самым категорическим образом поддерживаю кандидатуру Феликса Александровича. И я берусь доказать любому, что он, несомненно, полезен для нашего сообщества.