Алиса вместе с матерью сидела в гостиной перед телевизором, скрестив ноги и закрыв на ключ дырочку, проделанную мною минувшей ночью в девственной черепашке, которая в этот момент болела – трудно даже пописать.
Она глазам не поверила, увидев меня. Нужно ли было мне приходить? Все и так бы забылось – а теперь придется краснеть, просить прощения, а вдруг еще папаша снова набросится на меня с кулаками... Риск, впрочем, оправдан: когда все устаканится, я снова могу натянуть Алису – прямо здесь, в ее родительском доме. Вот бы было круто! Как цивилизованный человек, я понимал, что ничего особенно не случилось. Я догадался, что отца дома не было, остановился посреди гостиной – не для того, чтобы выяснять отношения, а для того, чтобы просто пообщаться с девчонкой лично, а не через письмо, по телефону или электронной почте.
Пилдит тоже не поверил, увидев меня у себя дома. У пацаненка голова совсем квадратная – где ж ему понять!
Я встал лицом к лицу с Алисой, а она, с жалкой улыбочкой, свесила ноги и встала навстречу мне.
– Пойдем поговорим, ладно? – доверительно предложил я, думая, что бы на самом деле могло меня растрогать.
Алиса, не зная, что ответить, взглянула на меня с некоторой опаской – и не без основания, – потом посмотрела на мать, ища у нее поддержки. Да, грубоват я был минувшей ночью – она просила меня остановиться, а я не послушал. Красные – видимо, заплаканные – глаза вопросительно глядели на меня, а я думал, как она себя поведет, если отец ей запретит встречаться со мной.
Мать бросила на меня испуганный взгляд. Она явно нервничала.
– Алиса, можешь поговорить со мной? Очень нужно поговорить... а то зачем же я сюда притащился? Все ведь нормально? – настаивал я и уже подумывал, как бы отсюда свалить. Но слово взяла мать.
– Лучше тебе уйти. Если ты встретишься с отцом, то греха не оберешься. Если он застанет тебя здесь с Алисой, то снова изобьет тебя. Понятно? Мало тебе того, что ты сделал с Алисой? Какого черта тебе еще здесь надо?
Казалось, этой бабе тоже охота броситься на меня с кулаками. Все как будто ополчились против меня. Наконец Алиса – жертва, казалось бы, всей этой истории – тихонечко захныкала, словно маленькая. Как будто я ее побил или что-нибудь еще сделал в этом роде. Отчего же она плакала? Меня пожалела или родители побили? Кому, как не ей, знать, что ее отец так себя повел потому, что был пьяный в стельку. Теперь-то все должно закончиться миром. Поэтому я подошел вплотную к Алисе, покуда ее мать продолжала разглагольствовать, и попытался прикоснуться к ней.