– Что? – оборвал ее махор, задрожав всем телом.
– Оставим это, – мягко заметила Катути. – Ведь цари подобны божеству: мы либо радуемся их милости, либо покорно склоняемся перед их гневом.
– Что еще возбудил я в Рамсесе, кроме недовольства и неприязни? Я хочу знать это! – воскликнул Паакер еще более запальчиво.
– Ты меня пугаешь, – вновь попыталась успокоить его вдова. – Унижая тебя, он, конечно, хотел возвысить своего любимца в глазах Неферт.
– Что он вам сказал? – крикнул махор, и его смуглый лоб покрылся холодным потом, а глаза готовы были выскочить из орбит.
Катути в испуге попятилась, но он подскочил к ней и, схватив ее за руку, хрипло спросил:
– Что он сказал?
– Паакер! – вскрикнула вдова, и в голосе ее зазвучал жалобный упрек. – Пусти меня. Тебе же будет лучше, если я не произнесу тех слов, которыми Рамсес старался отвратить от тебя сердце Неферт. Пусти и подумай, с кем ты говоришь.
Но Паакер только крепче стиснул руку вдовы и еще настойчивее повторил свой вопрос.
– Стыдись! – закричала Катути. – Ты причиняешь мне боль. Пусти же меня! Ах, ты не хочешь меня пустить, пока не узнаешь, что он сказал? Ну, так будь же-по-твоему! Но знай, что лишь по принуждению язык мой произносит эти слова. Фараон сказал: «Если бы я не знал, что его мать Сетхем порядочная женщина, то не считал бы его сыном своего отца, потому что он так же мало похож на него, как сова на орла».
Паакер тотчас отпустил руку вдовы, и его побелевшие губы прошептали:
– Ах так… так…
– Неферт и я защищали тебя, но… все напрасно. Не принимай так близко к сердцу эти дурные слова. Твой отец был замечательный человек, и к тому же Рамсес не забывает, что мы в родстве со свергнутой династией. Его дед, его отец, да и сам он – выскочки, но жив еще один человек, имеющий больше прав на трон, чем он.
– Везир Ани! – решительно воскликнул Паакер. Катути утвердительно кивнула головой и, приблизившись к махору, тихо произнесла:
– Я отдаю себя в твои руки, хотя знаю, что они могут подняться и против меня. Но ты – мой единственный союзник, так как тот же поступок Рамсеса, который опозорил тебя, сделал и меня участницей планов везира. У тебя фараон похитил невесту, а у меня – дочь; он вселил в твою душу ненависть к надменному сопернику, мне же он влил в сердце огонь, лишив мою дочь счастья. Я чувствую в своих жилах кровь царицы Хатшепсут, и ум мой достаточно тверд, чтобы повелевать мужчинами. Это я разбудила дремавшие в груди везира чувства и обратила глаза его к трону, ибо сами боги предназначили его для престола. Слуги богов, жрецы, на нашей стороне, мы…