— И раскроить человеку череп. Точно. Вы это хотите сказать? Большинство вещей, сложенных в амбаре, принадлежали Макгоуэнам. Обычной семье. Простите, но мне нужно идти.
Силла вернулась к Стиву, молча погладила его по руке и вышла.
По дороге к лифту она увидела выходящего из кабинки отца.
— Папа.
— Силла, — он быстро подошел к ней и взял ее за плечи. — Как он?
— Так же. Он в критическом состоянии. Он перенес операцию, и это хорошо, но… Очень много «но» и «возможно».
— Мне так жаль, — он крепко прижал ее к себе. — Конечно, я видел его всего пару раз, но он мне нравился. Чем я могу помочь?
— Я даже не знаю.
— Давай я провожу тебя вниз и покормлю.
— Нет, мне нужно ненадолго уехать. Уйти отсюда, отвлечься хотя бы на несколько часов. Или… Ты не мог бы посидеть с ним немного? Поговорить? Он тебя тоже любил.
— Конечно, посижу.
— Когда будешь уходить, напомни ему, что я скоро приду. Что я вернусь.
— Хорошо.
Кивнув, она вызвала лифт и вскинула сумку на плечо.
— Спасибо… Я так тебе благодарна, что ты пришел. Ты почти не знаешь его. Ты почти не знаешь меня, черт возьми.
— Силла…
— Но ты пришел. — Она вошла в лифт, обернулась и посмотрела в глаза отцу. — Ты пришел, и это очень важно, — сказала она, и закрывшиеся двери лифта разделили их.
Работа. Работа помогла ей прожить этот день. И следующий тоже. Работать у нее получается лучше, подумала она, чем выражать свои чувства и эмоции — если они не прописаны в сценарии. Она составляла расписание и придерживалась его. Она строгала доски, рыхлила землю в саду, сидела возле Стива в больнице.
А потом падала на свой надувной матрас и отключалась.
Так и должно быть, думала она.
Но потом приехала мать Стива, и тщательно составленное расписание полетело в мусорную корзину. Ну что ж, больше времени останется для работы, сказала себе Силла. Больше времени, чтобы привести все в порядок.
Сидела в амбаре, крутя в руках старый торшер с шестью абажурами в виде воронок на покрытом пятнами латунном стержне.
— Интересно, о чем нужно думать, чтобы купить эту штуку?
Повинуясь внезапному порыву, она разбежалась и изо всех сил метнула лампу, как копье, в раскрытые двери амбара. И вскрикнула, когда увидела Форда. Он отскочил, и лампа просвистела рядом с его лицом, обдав его облачком пыли.
— Боже милосердный!
— Простите, простите. Я вас не видела.
— Вы должны были крикнуть «поберегись» или что-то в этом роде, — сказал он. — Интересно, как бы я это объяснил? Да, доктор, мне пробил голову самый уродливый торшер из всех, которые только существовали на свете.
— Не думаю, чтобы он прошел насквозь. Скорее выбил бы зубы. В любом случае ваш вид не радовал бы глаз.