— Трубит, как герцогский герольд, — согласился он, и оба рассмеялись.
Они легли рядом, не касаясь друг друга. Ветерок стих, было очень жарко, да и странно спать в обнимку с человеком, с которым познакомился всего три часа назад.
— А что ты изучаешь? — спросил он, внезапно заинтересовавшись, не одна ли она из тех девочек Грихальва, которые воображают, будто у них есть способности к живописи.
— М-мм? А-а, растения.
— Лекарственные?
— Нет, для духов.
— В самом деле?
Он решил извлечь пользу из ее маленького скучного увлечения. Она может потом пригодиться, она была хороша в постели и просто нравилась ему. И есть еще ее брат, Кабрал. Надо иметь много союзников среди Грихальва, пусть даже не Одаренных, если хочешь стать Верховным иллюстратором.
— Звучит сложно и непонятно.
— Я смешиваю запахи, так же как ты краски. Так я и познакомилась с Великой герцогиней. Я сделала для нее духи.
— Из роз, наверно. Говорят, она их любит.
— Да, я их сделала на основе роз. Белых, конечно же, других она не признает. И прибавила туда всяких травок, немного валерианы…
Как истинный живописец, он тут же перевел названия в символы: Я достойна вас. Смирение, Приспосабливающийся характер. Судя по тому, что он слышал, получалась Гизелла как живая.
— Тебе надо сделать духи для принцессы, — сказал он вдруг.
— Свадебный подарок? Прекрасная идея! Может, когда-нибудь и твоей матери понадобятся особые духи.
Он проигнорировал намек, сказав только: “М-мм, ей бы понравилось”, — но сам подумал, что Тасия не была бы Тасией, если б ее не сопровождали запахи желтых жасминов (Элегантность), мирры (Радость) и яблок (Сладкий соблазн). Повернувшись на другой бок, он притворился спящим. Ему пришло в голову, — и он улыбнулся этой мысли, — что духи принцессы должны состоять главным образом из миндального масла — в знак ее Глупости, глупости женщины, выходящей замуж за человека, который принадлежит Тасии Грихальва, Некоронованной, матери будущего Верховного иллюстратора.
К вящему изумлению Дионисо, принцесса Мечелла приказала написать ее портрет в подвенечном наряде и соответственно оставить рядом место для Арриго.
— Все равно ведь эту картину придется писать, — сказала она. — И чем быстрее она будет закончена, тем быстрее мы сможем поехать домой в Мейа-Суэрту.
Одно то, что она им командовала, было уже само по себе поразительно (им, иллюстратором Грихальва, можно даже сказать — тем самым иллюстратором Грихальва), но у нее было свое мнение по поводу каждой детали. Какие цветы надо использовать и какое они имеют символическое значение, как она хочет стоять, как держать голову и руки, каким должен быть фон и даже время суток. Очевидно, она обдумывала это уже не один год. Под ее невинной внешностью скрывалась сталь. Дионисо грациозно поклонился, пряча усмешку. Арриго будет потрясен.