– А если я откажусь? – прищурился Дмитрий. – Вот откажусь и всё? Зачем тогда вам менять мальчишку на своих отборных вампиров? Нерационально.
– Рационально, – Завулон стянул свою шапочку, и сейчас же струи радостно забарабанили по обтянутому смуглой кожей черепу. – Ты всё равно сделаешь это, только чуть погодя. Сам поймёшь… И потому не дури. У тебя нет выбора, Дима. Ты же Светлый. Да не верти башкой, слушай, что говорю. Светлый ты. А вы все, Светлые, ходите по тропинке своих принципов, шаг вправо, шаг влево – для вас уже и побег. В этом отношении вы дьявольски предсказуемы. Ты не станешь жертвовать мальчишкой, ни при каком раскладе. Заметь – не просто его жизнью, но бессмертной душой. Ты же в это веришь? Значит, ты пленник своей веры. Тебе некуда бежать. Смотри, – он вынул из кармана плаща нечто, вблизи оказавшееся песочными часами. – Две минуты. Когда песок пересыплется, я дам ребятам команду. Всё, время пошло.
Он перевернул часы, поставил себе на ладонь. Юркой струйкой побежали вниз красноватые песчинки.
И что делать? Поздняк метаться, как сказал бы сейчас Лёшка Серебряков. Если, конечно, не сошёл бы до того с ума. Время, время! Что можно успеть за две минуты? Помолиться? А что он раньше делал? Господи, ну хоть как-нибудь помоги! Ну подскажи, что делать-то?
Самое ужасное – Завулон был прав. Со стороны это и впрямь гляделось бы не самоубийством, а подвигом. «Кто положит душу свою за друзей своих»… Есть только одно липкое «но». Завулон сам напомнил ему эти слова. Кому же именно придётся последовать? Христу или Завулону? «Какое согласие между Христом и Велиаром?» А тут, выходит, именно согласие? Если враг желает того же, что и друг – значит, прячёт карту в рукаве. Значит, нельзя. А может, именно на это он и рассчитывает – что Дмитрий из ненависти к нему откажется? Не случайно же он намеренно хамил, хотя мог бы говорить и мягче, интеллигентнее.
А песка наверху оставалось всё меньше и меньше. Ещё несколько секунд – и он просыплется весь. И тогда кто-то из этих двоих вопьётся Максиму в горло. Высосет кровь – и впрыснет свой яд. Яд, убивающий душу. Не станет больше умного, доброго и порой смешного мальчишки. Появится какое-то другое существо… Иное… с его внешностью. А виноват во всём не Завулон. Это лишь следствие. Именно он, Дмитрий окажется виновен. Это он пожалел свою душу – и погубил чужую. Это он испугался – и замаскировал свой страх книжными словами. Это он сглупил – и потянул за собой мальчишку.
А ведь предупреждал Борис Игнатьевич об опасности. Предупреждал, что Тёмные устроят на него охоту. Ну, тайно поставил защиту. Так Дмитрий же о ней не знал. И потащил ребёнка с собой – под обстрел. В огонь… В пекло… Идиот, скотина, эгоистичная дрянь! Великого педагога из себя строил! Как же! Ведь в глубине души баюкал мысль, что Лавра подействует на Максима благотворно. То есть приблизит к вере. И если сие случится, если снизойдёт на мальчика благодать – то будет в этом и его заслуга. Миссионер, типа… Мудрый наставник! Самовлюблённая свинья – вот он кто, если уж начистоту говорить. Не служить Христу ему хотелось, а выслужиться. Когда служат, о себе не помнят. А он… всегда ведь всё сводил к себе. Он и от Светлых-то почему на самом деле шарахался? Боялся предать Христа? Нет, боялся выглядеть предателем. В своих ли глазах… в чужих ли… Чем же он тогда отличается от Тёмных? Те всего лишь примитивнее… да и не скрывают свой эгоцентризм. А он – скрывает, загораживается барьером светлых слов. Вот уж воистину – типичный Светлый.