– Она ждет, пока ее заберут те, кому ее уже продали. Что ей еще делать в грязи?
– Сегодня же поставлю тайное наблюдение. Пусть только придут покупатели!
– Вот уж лет, эпарх. Мы договаривались: я помогу найти статую. Но не было уговора, что я буду помогать схватить тех ловких ромеев – ремесло их я, правда, не одобряю, – которые так потрудились, таща статую к Влахернам с самого ипподрома. Я ведь не служу, эпарх, начальником твоей городской стражи… Забирайте статую, и все.
И Анатолий не стал спорить.
Когда высокочиновные ромеи шли назад, в Город, к Золотым Воротам, где уже висел княжеский щит, этериарх сказал:
– Знаешь, Анатолий, целовать крест как-то спокойнее. – Он крепко держал рукоять своего меча. – Хорошо, что мы с Константина Великого еще христиане…
Эпарх молчал, но тот и не ждал ответа, он чувствовал, что думают они сейчас, как и идут, в одном направлении…
О договоре
(сказание участника похода)
«Князь отдал щит Царьграду. Многие спорили, что нельзя грекам отдавать свой щит. Но князь сказал: „Я лучше знаю место моему щиту. Он покажет вам дорогу к Царьграду в будущее лето и будет показывать ее вашим детям. Я обещал грекам, что русские купцы будут входить в город без меча. Да, пусть они снимают свой меч – перед щитом русского князя!“
Обратный путь был опасен. Ночами, на стоянках у берега, воеводы не спали, ожидая нападений и поджогов. Ходили вдоль вытащенных на песок лодий. Велемудр однажды чуть не убил задремавшего воина-сторожа.
Печенеги же, напротив, боялись дня, когда флот отходил от берега на порядочное расстояние, иной раз терялся из виду. Присутствие печенегов на ромейских землях уже не было тайной, и они опасались засады… Поэтому двигались они ночью, отказав Олегу в просьбе стеречь стоянки, а скакать днем…
В одну из этих ночей на ромейском берегу Русского моря Олег, который, как и воеводы его, предпочитал спать днем, в качающейся на волнах лодье, сказал Стратимиру:
– Каждую ночь мне кажется, что все, что было под Царьградом, и договор наш с греками, – сон. И вот только сейчас я проснулся, а на небе даже месяца не видно, и все еще только предстоит, и никто не знает, что будет.
Олег не увидел в кромешной темноте – костров не зажигали, – но почувствовал, что воевода остолбенел от удивления.
– Не пугайся – я еще не стар, – усмехнулся Олег. – А и буду стар, останусь храбр и умен… Да ты этого и не боишься, что я стану другим. Но, знаешь, трудно принять за явь, что мы настояли на своем в споре с Городом.
– Князь! Сказки люди сказывают, мы и сказали с тобой. Без тебя, конечно, нам бы правды не выспорить. Да и богам нашим, заступникам, поклонились…