Наконец, в борьбе добра и зла в душе маркиза победило добро и он сказал, подойдя к Югэ:
— Граф де Монтестрюк, у вас сердце дворянина, как и имя дворянина… Обнимемся.
— Вот это благородно! — вскричала принцесса. — Поклянитесь мне оба, что искренняя дружба свяжет вас обоих отныне навеки!
— Клянусь вам! — вскричал маркиз, — эта дружба будет такая же глубокая и такая же вечная, как мое удивление перед вами, прекрасная принцесса!
Она улыбнулась, краснея, а Югэ и маркиз по-братски обнялись.
Дворецкий, прибежавший наконец с людьми маркиза, застыл в изумлении при виде этих неожиданных событий.
Маркиз рассмеялся:
— Черт возьми! Ты ещё не то увидишь здесь. Теперь этот молодой человек — лучший из друзей, и я требую, чтобы он был полным хозяином в Сен-Сави, как у себя в Тестере: лошади, экипажи, люди — все принадлежит ему. В доказательство дружбы я готов пожертвовать ему все, что он пожелает.
В эту минуту взор его упал на араба, который все ещё стоял в стороне, неподвижный и молчаливый.
— А ты, неверный, изменяешь своему господину! Но пришла и твоя очередь. Пусть четверо схватят этого разбойника и забьют его плетями до смерти!
Тут вмешался Югэ:
— Вы только что обещали пожертвовать всем, чтобы доказать вашу дружбу?
— Готов ещё раз повторить.
Югэ показал пальцем на араба:
— Дикий невольник, отнятый у африканских корсаров. Мне подарил его двоюродный брат.
— Отдай его мне!
— Бери. Сент-Эллис всегда держит слово.
Югэ подошел к Кадуру и, положив руку ему на плечо, сказал:
— Ты свободен.
— Сегодня меньше, чем вчера, — ответил араб.
И, взяв руку Монтестрюка и положив её себе на голову, он продолжал:
— Ты обвил мое сердце цепью крепче железной… я не в силах разорвать ее… От самого Бога она получила имя — благодарность. Куда ты ни пойдешь, и я пойду, и так буду всегда ходить в тени твоей.
— Если так, то пойдем со мной! — отвечал Югэ.
Слух об этом приключении распространился в окрестностях и сильно поднял репутацию сына мадам Луизы, как называли там вдову графа Монтестрюка. Одни удивлялись его ловкости, другие хвалили его храбрость; все отдавали справедливость его великодушию.
— Он так легко мог убить дерзкого маркиза, — говорили те, у кого нрав был мстительный.
Победитель маркиза Сент-Эллиса сделался чуть ли не героем, а то обстоятельство, что молодой хозяин Тестеры был сыном графа Гедеона, придавало ему ещё больше важности. Хорошенькие женщины начали строить ему глазки.
Встреча с принцессой Мамьяни представлялась ему каким-то видением. Ее красота, великолепный наряд, величественный вид — напоминали ему принцесс из рыцарских романов, созданных феями на счастье королевских сыновей. Уму снился её светлый образ и бархатное, вышитое золотом платье.