— Короче — если вы отпустите кого-нибудь из заложников, они дадут вам все, что угодно. Хоть даже наркоту, — сообщил переводчик.
— Видал, по дешевке купить хотят! — сказал товарищ Максим. — А вот хрен им!
И показал зашторенному окну кулак.
— Подумайте еще раз, — увещевал психолог голосом переводчика. — Зачем вам усугублять ваше положение? Пока вы можете отделаться небольшим сроком, который проведете в комфортабельной французской тюрьме с четырехразовым питанием, спортзалом и телевизором в камере. Если вы причините вред заложникам, то наказание будет более суровым...
— Слышь, мужики, у них там точно нормально — курорт, все есть, кроме баб! А если вы будете ломаться, то они вас в Россию законопатят, — от себя добавил переводчик. — На хрена вам сдались такие радости? Соглашайтесь, а им тут чего-нибудь наплету...
— Да пошел ты! — шепотом сказал товарищ Максим. — Крикни им, чтобы они катились к чертовой матери! Ну!
— Катитесь... К чертовой матери! — крикнул Иванов.
— Ты громче, громче! — потребовал товарищ Максим. И, играя кухонным ножом, направился в сторону Иванова.
— Катитесь к чертовой матери! — истошно крикнул Иванов.
Переводчик замолк. И психолог замолк. Вместо них зазвучали русские народные песни.
— Во дают! — удивился товарищ Максим. — На жалость давят. Ну ничего, скоро они по делу заговорят. Песня прервалась на середине куплета.
— Эй, вы слышите меня? — спросил переводчик, — Иванов слышит?
Иванов вздрогнул. Товарищ Максим напрягся.
— Сейчас с тобой будут говорить!
Громко захрустел передаваемый из рук в руки микрофон. И на улице, разносясь эхом по парижским улицам, зазвучал женский голос.
— А чего говорить-то?..
— Про то, как вы его любите, — так же громко ответил переводчик.
— Ваня. Ваня!.. Ты меня слышишь? Узнаешь?
Иванов услышал и остолбенел. Он узнал голос... Это была его жена.
— Это же Вера, — тихо сказал он.
— Жена, что ли? — удивился товарищ Максим.
— Да, — кивнул Иванов.
— Она у тебя что — француженка? — еще более удивился товарищ Максим.
— Нет, она в Тамбове родилась, — ответил Иванов.
— Так они что, ее оттуда притащили? — присвистнул товарищ Максим. — Во дают!..
— Ванечка, я тебя люблю, — собщила жена. — Сильно люблю... Все еще люблю... Честное слово, люблю...
Вплетаясь в голос жены, тихо зазвучала песня “Миленький ты мой”...
Иванов сглотнул слюну.
— Она тут плачет, — сообщил переводчик. — Можно сказать, убивается.
И придвинул микрофон к лицу жены.
— Ва-анечка! Ты бы вышел, а? — ревела белугой, просила Вера. — А то я сюда попала, а Париж не увижу. Они меня не пускают... Жалко-о-о!