Он поморщился.
– Грубишь, Антон, – сказал он. – Значит, тебя что-то беспокоит…
– Нет, – произнес с горечью я. – Что меня может беспокоить?! Подумаешь, всего-то проблем, что книги мои оказались такими же бездарными, как я сам!.. Что куча исписанных мною листов канула благополучно в небытие, так и не удостоившись ни единой похвалы со стороны читателей. Вот вы сказали, что мои книги – хорошие. То же самое твердили критики, рег цензенты всех мастей, литературоведы… Но ни один человек не назвал мои опусы хотя бы отличными, не говоря уж о гениальности! Ни один!.. Так стоит ли после этого продолжать писать? Стоит ли пытаться выдернуть себя за волосы из болота?
– Ах, вот что тебя смутило, – задумчиво констатировал Папа. – Бедный мальчик… Его не хотят признать гением современники! Да если бы Пушкин, Достоевский и Гоголь равнялись на мнение современников и из-за этого бросили писать, мы бы никогда не узнали о них!..
– Перестаньте, Владимир Иванович, – скривился я. – Вы прекрасно знаете, что выдающиеся творения гораздо чаще обретают славу при жизни автора, чем после его смерти. Тем более в наше время!.. Нет, я – не писатель, и у меня нет ни малейших задатков к литературному труду. Жаль лишь, что уразумел я это слишком поздно.
– Теперь я понимаю, зачем ты пришел сюда, – скорбно качнул белоснежной головой Папа. – Ты наверняка полагаешь, что в твоих неудачах виноват я.
– А разве нет? Разве не вы однажды доверительно поведали мне, что я – не просто маленький мальчик, у «которого нет родителей? Что я – клон того самого классика в пенсне?! А помните, что было потом? – Папа молча созерцал меня с неподвижным лицом, и трудно было сказать, какие мысли сейчас бродят в его седовласой голове. Впрочем, для меня это было не важно. Настал тот миг, к которому я шел в течение долгих, наполненных болью прозрения лет. – „Малыш, – сказали вы тогда в этом же самом кабинете, когда все в Доме давным-давно спали… – Малыш, – сказали вы, – ты должен гордиться этим. И твой долг – продолжить дело твоего знаменитого предшественника“. И я поверил вам, десятилетний дурачок. Я заучил биографию великого писателя наизусть. Я верил, что я – это он, чудом возрожденный из праха. Я верил, что мои гены содержат его талант, его способности к творчеству, его мысли. Я проштудировал все его книги, вплоть до примечаний литературоведов. Я настолько возомнил себя им, что не сомневался: я смогу писать так, как он, и даже еще лучше. Потому что вы мне процитировали выдержки из научных статей о том, что клоны выдающихся личностей могут превзойти своих оригиналов!..