— Ничего я не шью! Мне просто непонятно, почему этот опер не подумал о такой возможности. Тем более что сначала он тебя подозревал.
— Куприянов — поклонник Пушкина, — объяснила я. — Он верит, что гений и злодейство несовместны.
— Гений — это ты? — недоверчиво уточнил Леша. — Ну-ну!
— Прекратите этот пустопорожний треп! — прорычал Марк, который еще не вполне оправился от вчерашнего возлияния. — У нас есть проблема посерьезнее милицейской халатности.
— Какая? — удивился Леша.
— Да, в общем, пустяковая, — ответила я за Марка. — Просто Маркова версия о взаимосвязи всех убийств в Москве и сопредельных областях приказала долго жить. Раз Анненский сам свистнул мой шедевр и держал у себя в кабинете, значит, нет никакого злодея, пытавшегося свалить убийство на меня. Я попала в список подозреваемых по чистой случайности, как и утверждала с самого начала. И связь между Анненским и Доризо тоже отсутствует. И слава богу! Мне достаточно хлопот с одним трупом.
— Не нравятся мне такие случайности, — зловеще сообщил Марк.
— Я тоже от них не в восторге. Но все хорошо, что хорошо кончается. Теперь мы смело можем отдать истерзанный труп Анненского милиции.
Через полчаса Марк ушел на встречу со своим вчерашним собутыльником, криминальным репортером, Леша погрузился в изучение газет, а я решила устроить постирушку. Из-за цейтнота, который обрушился на меня в Москве, я не удосужилась даже вытащить из рюкзака грязную одежду, привезенную с Соловков.
Генрих появился, когда я вынимала из машины первую порцию выстиранного барахла. За чаем мы ввели борца с бюрократией в курс последних событий и передали ему поручение Марка.
— Не расстраивайся, если ничего не выйдет, — добавила я от себя, вручив Генриху карандашный набросок «Голова уборщицы». — Может быть, она работает через день. А Маркова гнева не бойся — у нас тут у всех пока результативность чисто мнимая. Завязли мы с этим делом, как поляки в сусанинском болоте. И чует мое сердце, надолго.
Последня реплика доказывает, что мою интуицию можно смело выбросить на помойку. Именно в этот день наше расследование получило мощный толчок. И даже не один.
Первый сюрприз преподнес Прошка. Он пришел гордый, как юный павиан, только что победивший старого дряхлого вожака и захвативший главенство в стае.
— Я самый умный, самый чуткий, самый неотразимый! — провозгласил он, плюхнувшись в кресло. — Несмеяна пала передо мной ниц. Немая заговорила, что там! — запела, как канарейка. Думаю, после смерти меня канонизируют как Андрея-чудотворца. Вы, так и быть, можете выступить свидетелями на процессе канонизации.