— Все звучит убедительно! — одобрил Холмс.
— Но мистер Дуглас не появлялся. Что ему было делать? Он оставил велосипед и в сумерках приблизился к дому. Мост оказался опущен, вокруг — никого. Убийца попытал счастья, приготовив какое-нибудь объяснение на случай, если встретится не с Дугласом. Но он никого не встретил. Проскользнув в комнату, он притаился за гардиной. Оттуда он мог видеть, как поднимали мост, и понял, что единственный путь, который ему остается, — перейти ров. Он ждал до четверти двенадцатого, когда мистер Дуглас вошел в комнату. Он застрелил его и убежал. Решив, что велосипед опознают служащие отеля и он послужит уликой, убийца бросил его и отправился пешком — в Лондон или в какое-нибудь иное безопасное место. Как вы находите это объяснение, мистер Холмс?
— Хорошо, мистер Мак, очень хорошо и весьма логично. Правда, моя гипотеза несколько иная. Я уверен, что преступление было совершено на полчаса раньше, чем рассказывали; что миссис Дуглас и мистер Бэркер находятся в сообществе и что-то скрывают; что они помогли бегству преступника и что они сфабриковали доказательства его бегства через окно, ибо сами дали ему уйти, опустив мост. Таково мое толкование начала драматических событий.
— Ну, мистер Холмс, если это так, то мы просто переходим от одной тайны к другой, — воскликнул инспектор.
— И некоторым образом к более темной, — прибавил Уайт Мейсон. — Миссис Дуглас никогда в жизни не была в Америке. Что же общего могла она иметь с американским убийцей?
— Я охотно признаю правомерность всех сомнений, — сказал Холмс. — И предполагаю произвести маленькое исследование нынешней ночью, которое, вероятно, поможет выяснить кое-какие обстоятельства.
— Мы должны вам помочь, мистер Холмс?
— Нет! Мои требования скромны. Темнота и зонтик доктора Уотсона. Да и Эмс, без сомнения, обо мне позаботится. Все мои размышления неизменно возвращают меня к основному вопросу: как мог человек атлетического сложения развивать свои мышцы с помощью одной гири?
Была поздняя ночь, когда Холмс возвратился из своей экспедиции. Мы спали в комнате с двумя кроватями, лучшей, какую только можно получить в маленькой гостинице. Я было уже задремал, когда сквозь одолевавший меня сон услышал шаги Холмса.
— Ну, — пробормотал я, — обнаружили что-нибудь?
— Уотсон, — прошептал он, — вы не побоялись бы спать в одной комнате с лунатиком, с человеком, которого оставил рассудок?
— Нет, — ответил я в изумлении.
— Тогда все хорошо, — сказал он и не произнес более ни слова в эту ночь.