— Что значит зачем?! — воскликнула она. — Ведь меня обошли! Я тебя своим считала! И кто обошла?.. Какая то святоша!
Но Виталик не слушал, и Люда умолкла. Какое-то время посидели молча. Потом Виталик наклонился, и сам взял бутылку. Зажурчала водка, потом он повернулся и подал Люде стакан.
— За тебя! — вдруг сказал он.
— За кого?! — ей показалось, что она ослышалась.
— Ты помогла Вере вовремя разглядеть, какое я дерьмо! — и он разом выпил стакан и даже не поморщился.
— Ну ты даешь! — восхитилась Люда и отставила свой в сторонку. — Я пожалуй погожу.
Посидели еще. Люда запахнула халат, поежилась:
— Что-то прохладно нынче.
— Так одевалась бы теплей! А то напялила какой-то лоскуток… Эротично не спорю… Но здоровье дороже! — язык Виталика уже заплетался. Он раскрыл объятия. — Иди сюда! Хоть погрею!
Люда придвинулась к нему, привалилась спиной к его теплой груди. Он обхватил руками, положил голову на плечо.
— Так теплей?
— Пожалуй! — кивнула Люда, подобрала под себя ноги, натянула на них подол.
А за окном смеркалось. Комната медленно погружалась в сумерки. Они сидели тихо, думая каждый о своем, и даже не подозревали, что думают об одном. Они думали о Вере.
Виталик вспоминал ее прекрасное личико, добрые карие глаза. Первую встречу в парке. Как это было давно, и в то же время как недавно. Тогда она еще не знала, какой он подлец, и перед ними расстилался чистый лист. Теперь же этот лист изгажен, и осталось лишь выкинуть его. И жизнь такая штука, что черновиков не дает! Жить нужно набело!
А Люда тоже вспоминала Веру. Она вспоминала, как Виталик глядел на нее тогда, на вечере. И ей становилось грустно. Ведь на нее он никогда так не взглянет. Да и вообще ни кто никогда на нее так не глядел. Глядели с восхищением, глядели с вожделением, а вот так, когда сразу видно — только свистни и за тобой пойдут на край света, отдадут по капле кровь… Такого никогда не было… И даже то, что Вера теперь неизвестно где, а в объятиях Виталика сидит она, не дает никакого утешения. Наоборот, в душе заворочалось что-то странное и противное. Подняло голову, начало вгрызаться, сосать изнутри…
Так Люда узнала, что такое совесть…
Так они и уснули, грея друг друга. И лишь пустая бутылка и два стакана были молчаливыми свидетелями этой странной сцены…
Бидон тоскливо шагал по улице. Настроение было препаршивое, денег в кармане нуль, а на пути как назло один за другим пивные ларьки. Эх, кто бы дал взаймы! До следующей зимы…
— Привет! — услышал он знакомый голосок, обернулся. Перед ним стояла улыбающаяся Вера. Впрочем, улыбались только губы, в карих глазах Бидон уловил отблески тоски.