Я не нашелся что сказать и посмотрел на Мустафу.
— Извините, дяденька, — вмешался Мустафа. — Он еще новенький. С вами не знаком.
— Видно, что новенький. Ребятки, оставьте мне пару штучек.
Он вытащил из кармана двести лир. Наши сразу же согласились с ним, забыв обо мне, они чуть не руку ему целовали. Значит, если ты знаком с кем-то из союза, то, значит, ты здесь — бог и царь… Не брал бы вообще ничего. Я протянул ему два билета. Но он не даже не повернулся ко мне, чтобы взять.
— Положи сюда!
Я положил. Хотел что-то сказать, но не смог.
— До свидания, ребятки! — сказал он и, указав
на меня бутылкой шампуня, поинтересовался: — Он учится или работает?
— В лицее, на второй год оставили, — сказал Мустафа.
— Чем у тебя отец занимается?
Я молчал.
— Лотерейные билеты продает. — ответил Мустафа.
— Осторожнее с этим маленьким шакалом! — сказал парикмахер. — Слишком вспыльчивый. Ну да ладно, идите.
Наши засмеялись. А я уже решил, что теперь и мне пора что-нибудь вставить, ну, например — не мучай своего помощника, хорошо? — так я и собирался ему сказать, но не сказал. Не глядя на помощника, я вышел на улицу. Сердар с Мустафой смеются, разговаривают, но я вас не слушаю, я ничего не соображаю. А потом Мустафа сказал Сердару:
— Не обращай на него внимания, он вспомнил, как был парикмахером.
— Шакал!
Я ничего не сказал. Моя обязанность — нести эту сумку, а когда придем в нужное место — вытаскивать и давать билеты. Мы здесь вместе, так как нас позвали из Дженнет-хисара и поручили эту работу, но с вами — теми, кто издевается надо мной заодно с лавочником и смеется, повторяя это обидное слово, — мне говорить не о чем. Я молчу. Мы вошли в аптеку, я молчал, в городок пришли — молчал, в бакалее и после нее — у кузнеца, продавца кофе и в кофейне я тоже молчал и не разговаривал, пока мы не обошли весь рынок. Когда мы вышли из последней лавки, Мустафа засунул руки в карманы.
— Теперь мы заслужили по котлете, — сказал он.
Я промолчал, не стал говорить, что деньги эти нам дают не на котлеты.
— Да, — согласился Сердар. — Теперь-то по порции мы заработали.
Однако когда мы сели в закусочной, они заказали по две порции. Они собирались съесть по две порции, а я не собирался есть ни одной. Пока мясо готовили, Мустафа вытащил из кармана деньги и сосчитал: семнадцать тысяч лир. Затем он сказал Сердару:
— А этот что сидит с кислым лицом?
— Сердится, что мы его шакалом обозвали, — ответил Сердар.
— Во дурак! — сказал Мустафа.
Но я ничего не слышал, потому что разглядывал календарь на стене. Потом принесли котлеты. Мы поели — они разговаривали, я молчал. Они заказали и сладкое. Я взял ревани