— Где вы его положили?
— На холме, под платанами…
Мария, согласно обычаю, отправилась на могилу — обширную пещеру, заваленную большим камнем. Там она распустила волосы, распорола платье на груди, села на камень и стала горько оплакивать брата.
Между тем пришел Иисус и ученики. Весть о смерти Лазаря произвела на всех угнетающее впечатление.
— Мария знает? — после некоторого молчания спросил Иисус.
— Знает и пошла к пещере оплакать его, — ответила Марфа и, охваченная новым взрывом горя, стала рвать на себе волосы и одежду.
— Пойдем и мы, — сказал Иисус, и все направились к пещере.
При виде учителя Мария вскочила с места и вся в слезах, с распущенными волосами бросилась к его ногам, говоря:
— Иисус, я знаю, что если ты пожелаешь, то поднимешь из мертвых брата моего. Разбуди его! — рыдала она.
Иисус любил Лазаря, но еще более глубоко любил он Марию; горе ее больно ударило его по сердцу, он закрыл лицо руками и заплакал сам.
Когда он опустил руки, то его влажные еще от слез глаза заблистали каким-то дивным огнем.
— Отвалите камень, — проговорил он пониженным, но удивительно глубоким и звучным голосом.
И пока рабы отодвигали камень, взволнованные апостолы не сводили глаз с лица Иисуса, бледного, как мел. Глаза учителя пылали огнем, на висках выступила синяя сеть налившихся жил.
Иисус пристально смотрел в глубь пещеры, и внезапно словно вихрь безумия поднял дыбом над лбом его рыжеватые волосы; он воздел вверх руки, казавшиеся крыльями благодаря белым широким рукавам, и воскликнул потрясающим голосом, ударившим по напряженным нервам присутствующих;
— Лазарь, тебе говорю, — встань!
Наступило такое глубокое молчание, что слышен был шелест каждого листка платана, и в этой полной ужаса и страха тишине из глубины пещеры послышался не то вздох, не то глухой стон и хруст словно расправляемых костей.
Никто не смел тронуться с места и только, когда Мария бросилась в пещеру с пронзительным криком: «Жив!», — все бросились за ней.
Стали развертывать пелены, окутавшие руки, ноги и лицо, а когда его раскутали, то он выглядел страшно. Бледный, почти зеленый, иссохший, как труп, и лишь легкое движение век и едва слышный шепот: «Иисусе» — говорили о том, что он живет.
Его взяли на руки и понесли домой. Около пещеры остались только Иуда и Иисус, бессильно опершийся о дерево. Крупные капли пота выступили у него на лбу, черты лица выражали крайнюю усталость. Иуда смотрел на учителя горящими глазами. Он не был уверен, действительно ли равви воскресил Лазаря или это был всего лишь один из частых обмороков больного, только более глубокий и продолжительный. Но Иуда прекрасно понимал и ценил нечеловеческую смелость и размах самой мысли о воскресении, восхищался высотой и мощью духовного напряжения самого учителя, так часто казавшегося ему слабым и колеблющимся человеком.