Иуда был прямо ошеломлен своим внезапно представшим пред ним проектом и возбужденно стал обдумывать его. Он знал, что нелегко обмануть священников, и поэтому заранее строго обдумал ответы на те вопросы, которые могут быть ему поставлены.
Иуда прекрасно сознавал и отдавал себе отчет, с какими опасными, ловкими и изворотливыми противниками придется иметь ему дело, но верил в свою ловкость, хитрость и сообразительность.
— Чем я рискую? — говорил он себе. — Ничем. Если дело удастся и пойдет успешно, я добьюсь благосклонности Иисуса, если ничего не выйдет, то священники будут мне благодарны.
И Иуда решился, но надо было сообразить, к кому отправиться. И он отправился не к слабохарактерному первосвященнику, но к Анне, известному своей решительностью, смелостью и отвагой действий.
Когда он вошел в ворота дворца Анны, сердце его стремительно забилось, но Иуда быстро овладел собой и на вопрос привратника, кто он такой и что ему надо, ответил смело:
— Я Иуда из Кариота, один из двенадцати учеников Иисуса, пророка из Назарета. Скажи своему господину, что я хочу видеть его по важному делу.
Вскоре Иуду ввели к Анне, который, сидя в высоком кресле, сделал вид, что не замечает его. Он был не один — рядом с Анной стоял неизвестный Иуде худой старик с аскетическим лицом и глубоко запавшими глазами.
Это был член синедриона Нефталим, известный своей суровостью и ревностью к закону.
Большая комната была ярко освещена двумя подсвечниками, пламя которых переливалось и мигало по разноцветным, искусно подобранным плиткам пола, в углу стояла низкая, на львиных лапах софа, покрытая ковром в белые и голубые полосы, посредине комнаты небольшой гладкий стол.
Скромное убранство комнаты придало смелости Иуде, но на него неприятно подействовала царившая в доме тишина. Он ждал, что его закидают вопросами, а между тем оба священника молчали и ждали.
— Я Иуда из Кариота, — заговорил Иуда, поклонившись. — Один из двенадцати апостолов Иисуса из Назарета. Я верил раньше, что Иисус есть истинный Мессия, как он себя называет, но теперь я усомнился.
— С каких пор? — небрежно спросил Анна.
— Уже давно подозрения мучили меня, но окончательно убедился я только во время моего долгого пребывания с ним в Галилее, перед тем, как прийти сюда на Пасху.
— Ты пришел только исповедаться перед нами в своих сомнениях? — спросил Анна, глядя в землю.
— Нет, я пришел предостеречь вас. Равви грозит, что он разрушит храм.
— Не можешь ли ты дословно повторить, в чем заключается эта угроза? спокойно спросил Нефталим.
— Могу. Когда мы выходили как-то из храма и поражались его красотой, я сказал: «Учитель, посмотри, какая постройка и какие камни». Он сказал: «Вижу этот великий храм и говорю тебе, что не оставлю камня на камне, который не был бы разрушен». А потом он хвалился, что воздвигнет вскоре новый, во сто крат более великолепный.