– Дурак, – сказал Ларсак, качая головой. – Война идет. Тебя же из-за этих денег убить могли!
– Конечно, дурак, – смиренно согласился крестьянин. – Не стоило ему в долг давать, ненадежный он человек… А ваши скоро город возьмут? Очень бы мне хотелось кума увидеть да долг вернуть…
Ларсак подвинул к себе корзинку, пощупал гуся, понюхал его и улыбнулся.
– Ладно, – уронил он. – Можете оба проваливать. – Магда замычала и затрясла головой. – А гусь твой никуда не годится. Тухлятиной торгуешь? А ты знаешь, что за это я могу тебя повесить?
Магда замерла на месте, бросила умоляющий взгляд на ван Райка, на священника… Оба притворились, что ничего не видят.
– Катитесь, – проговорил Ларсак, пряча корзину. Его денщик был мастером готовить блюда из птицы, и он предвкушал, какой завтрак его ждет через пару часов. – Стой! А ты куда? – спросил он священника, который явно собирался уйти с остальными.
– Я, сын мой? – удивился священник, оборачиваясь. – Я было решил, что вы отпускаете меня с этими добрыми людьми.
– И вовсе я тебя не отпустил, я еще и не беседовал с тобой толком, – возразил Ларсак, желчно щурясь. – Как тебя зовут?
– Я отец Кассандр, – скромно промолвил священник. – Бывший кюре с земель графа де Клермона. Возможно, вам приходилось о нем слышать.
– Приходилось ли? – хмыкнул Ларсак. – Да он мой троюродный дядя. Правда, я в жизни видел его раза четыре, не больше. Как он поживает?
Священник возвел очи к потолку.
– Граф де Клермон преставился два года назад. – На лице его было написано такое смирение, что в это мгновение Робер де Ларсак, пожалуй, не отказался бы у него исповедоваться. – Ах, какой святой человек был ваш дядюшка, только жить и жить! Но горе, которое он испытывал, видя, что творится кругом, подорвало его силы. Он умер, оплакиваемый всеми честными людьми.
– У него остался сын, – напомнил Робер. – Садитесь, святой отец, и простите, что я вам раньше не предложил… да. – Он провел рукой по лицу. – Так что стало с новым графом? Признаться, я давно не имел вестей от моих родственников.
Кассандр сел и убрал руки в широкие рукава рясы, как это частенько делают священники.
– Безбожники, антихристы, – горько промолвил Кассандр, – добрались и до молодого графа де Клермона. Они обвинили его в том, что он сторонник короля, заточили его в тюрьму и приговорили к смерти.
Собственно говоря, конец жизни новоиспеченного графа положил сам Кассандр, но он не без оснований полагал, что его собеседнику вовсе не стоит знать таких подробностей.
– Черт подери! – тоскливо проговорил Робер, откидываясь на спинку стула. У него даже пропал аппетит.