– Боже мой, – прошептал Себастьен. Он был еще бледнее, чем Амелия.
– И что же сделал дядя? – спросила Анриетта, кусая губы.
– Он поступил как умный человек: заплатил деньги и сразу же дал знать нам, – объяснил Арман. – К сожалению, мы не сразу получили известие. Представляете, этому негодяю Ивернелю было мало денег, он стал требовать, чтобы дядя продал ему замок. Но тут подоспели мы.
– Вы убили Ивернеля, – проговорила Анриетта. Ее глаза лихорадочно блестели, ноздри раздувались.
– Я ни капли не жалею о том, что нам пришлось это сделать, – ответил виконт. – Признаюсь вам, это было куда легче, чем думать все эти дни, кто среди нас предатель.
– Вы забрали донос? – спросила Тереза.
– Да, в самом деле, что с доносом? – подал голос Себастьен.
– Он у нас, – ответил Арман. – Пока мы ехали сюда, мы успели как следует его изучить. И должен вам сказать, мы почти уверены, что знаем, кто его написал.
Анриетта умоляюще поглядела на мужа, который держался очень прямо, заложив руки за спину. Себастьен дернул щекой и опустил глаза, но почти тотчас же поднял их.
– Что ж… Я подозревал, что рано или поздно это произойдет. – Голос его звучал безжизненно и глухо. – Этот донос написал я.
Это было так дико, так странно слышать, что Амелия остолбенела. Арман тоже застыл на месте, не веря своим ушам.
– Вы? – не то проскрипел, не то просипел Оливье. – Так это были вы?
– Мне пришлось, – ответил Себастьен. Его рот подергивался, глаза моргали часто-часто. Сейчас он походил уже не на рыбу, а на животное, попавшее в капкан. – Помните, меня арестовали? Вы еще удивлялись тому, как легко меня отпустили. Так вот тогда это и произошло. Их человек предложил мне содействие, если я…
– Боже мой, Себастьен! – простонала Тереза. – Себастьен! Как вы могли?..
– Он сказал, – упрямо продолжал де ла Трав, – что моя жена ждет ребенка, что в моих же интересах помогать им, потому что иначе они возьмутся за нее, и мало ли что может случиться с ней в тюрьме… Вы не знаете, что это за люди. Мне пришлось согласиться. Я…
– Оливье! – закричал Арман, бросаясь вперед. – Оливье, не надо!
Но Оливье уже кинулся на тщедушного Себастьена и, повалив его на пол, стал душить. Лицо виконта налилось кровью, оно было еще ужаснее, чем искаженное лицо человека, который барахтался в его руках.
– Оливье! – прорыдала Анриетта. – Умоляю вас!
– Так это был ты! – кричал виконт. – Ты написал эту гнусную бумажку! И чтобы спасти свою жену, ты написал… про Терезу! Про Терезу и меня!
Арман пытался оттащить своего друга от Себастьена, но Оливье вовсе не собирался отпускать свою добычу. Анриетта рыдала, Тереза, у которой подгибались ноги, без сил опустилась на диван, и только Амелии удалось сохранить типично немецкое присутствие духа.