— И как? Он что, очень в сексуальном плане хорош?
— Ему было пятьдесят. Конечно, мощной потенции ждать не приходилось. Но меня устраивало. Он нежный.
Игорь Витальевич и сам был не рад, что задал такой вопрос. Вообще-то, он предпочитал не затрагивать подобные темы, тем более, при юных девицах, поэтому быстро перешел к другому.
— Когда на дне рождения он заговорил о самоубийстве, вы поверили?
— Да. Все нормальные люди поверили.
— А что, были ненормальные?
— Лазарева.
Талызин изумленно уточнил:
— Лазарева, по-вашему, ненормальная?
— Она же старая дева, — меланхолически пояснила спящая красавица. — Ей тридцать пять, и она никогда не была замужем.
— Ну и что?
— Все старые девы сходят с ума. Лазарева — садистка и завистливая стерва. Если бы я до таких лет не нашла себе мужчины, то умерла бы.
— А что, жизнь без мужчины настолько никуда не годная?
— Нет. Просто лучше умереть, чем стать похожей на нее.
Следователь только крякнул. Столь серьезное утверждение было произнесено совершенно монотонно — простая констатация факта.
— Лазарева что, чем-то вас обидела?
— Она не может обидеть. Ее никто не принимает в расчет. Над ней только смеются.
Талызин почувствовал себя неловко. Марине было бы не слишком приятно знать, что он обсуждал ее в этаком ключе. Да и вообще, при чем тут Марина? Ах, да…
— Так Лазарева не поверила словам Бекетова о самоубийстве?
— Может, и поверила, но не расстроилась. Она бы и сама с удовольствием его убила.
— Да? А по какой причине?
— Она садистка и завистливая стерва, — без эмоций повторила Кристина. — Она ему завидовала.
— В чем?
— Во всем. Он гений, а она как ученый полный ноль. Он пользуется успехом у женщин, а ее мужчины не замечают. Его уважают, а над ней смеются.
— И как по-вашему, она могла прихватить пузырек и назавтра подлить яд Бекетову? Прийти к нему в гости и…
— Конечно. Они знакомы много лет. Он бы ее впустил. А Анны Николаевны дома не было.
— Хотя по большому счету, причины для убийства были скорее у нее, — предположил Талызин.
— У Анны Николаевны? Какие же?
— Извините за откровенность — ваши отношения с ее мужем.
— А он ей не был мужем.
— Тем более!
— Она его любит, — вдруг произнесла девушка. Впервые в ее голосе послышались живые ноты.
— Так, по-вашему, она могла бы совершить убийство или нет?
— Понятия не имею. Я с нею почти не знакома.
— Но вы с Бекетовым говорили о ней?
— Володя относился к ней, как к матери своего сына. Поэтому с ней и жил. Она это сразу знала и не могла рассчитывать на его любовь.
— Значит, она это знала? — осведомился Талызин.
— Конечно. Он был честным и ничего не скрывал. Я была не против, что он с ней живет. Главное, что его любовь принадлежала мне.