— Кто еще? — машинально уточнила Света. По большому счету, ей было безразлично, Полина, Анечка или Нина. Предательство Мишки заслонило все.
— Выслушайте меня до конца, Светлана Николаевна, а потом уже говорите. В среду на квартире Козырева были вы. Там полно ваших отпечатков… погодите, не надо спорить! Вы хотите сказать, что были там д о среды. Ваши отпечатки перекрывают другие… они оставлены последними. К тому же сосед Козырева вас опознал. Вы были там в среду, это бессмысленно отрицать. Время он точно определить не может, но помнит, что вечером. Дальше. В четверг вы отдали помыть свою машину. Мастер очень удивился, машина была еще совсем чистой. Получается, вы боялись, что мы устроим экспертизу и обнаружим следы крови. И, наконец,
главное. Вы были любовницей Козырева.
— Нет! — очнулась Света. — Нет.
— Поверьте, Светлана Николаевна, я хочу вам только добра. Я не должен вам все это говорить… не имею права. Но говорю. Отрицать бессмысленно. Козырев вел нечто вроде дневника.
Света вскочила, судорожно пометалась по комнате туда обратно. Мысли разбегались.
— Погодите… у него что, в дневнике написано: «Света Кузнецова — моя любовница»?
— Ну, не совсем. Он вел записи… гм… половых актов. Активный был товарищ! И последние три недели там фигурирует «С». Он всех обозначает инициалами. Вы знаете «С» среди его знакомых?
— Может, он нежно называл свою пассию «сусликом»? — зло предположила Света. — Почему обязательно я?
— К сожалению, имеются определенные соображения. Но хорошо, есть еще надежда. Светлана Николаевна, вы разрешите заглянуть в нижний ящик вон того стола?
— Заглядывайте, — кивнула Света. — Только я не веду дневника.
Родионов приоткрыл ящик, порылся в нем и тяжело вздохнул.
— Что там? — против воли заинтересовалась Света. Она подошла, взглянула. Записка.
— Не трогайте! — остановил ее капитан. — Лучше я.
Он достал из кармана нечто вроде пинцета и осторожно вытащил записку.
— Чей почерк?
— Витьки, — пролепетала Света. Записка была короткой, она уже успела ее прочесть. «Любимый Светик! Целую тебя сверху донизу, ни кусочка не пропустив. Сегодня ничего не выйдет, он целый день на месте. Надеюсь на завтра. Твой В.»
На Свету нахлынула легкая тошнота, какую она испытывала вчера, когда Нина описывала интимные подробности Витькиного сложения. В записке был он весь, то сочетание внешней сентиментальности и внутреннего прагматизма, которое особенно ей претило.
— Это не мне, — объяснила Родионову она. — Честное слово!
— Тогда как оно попало к вам?
— Не знаю.
— Я, конечно, могу отдать на экспертизу, но почти уверен, что это рука Козырева. Вряд ли кто из фигурантов сумеет так ловко подделать почерк. И тогда… Даже если предположить, что записку вам подкинули, важно то, что Козырев ее вам когда-то написал.