Алферов, кивнув, набрал номер.
— Состояние тяжелое? Без сознания? Ну, хоть жив. А жена тоже у вас? Вкололи успокоительное? К утру-то очухается?
— Дети знают? — ахнула вдруг Марина. — Им кто-нибудь сообщил? Или они сейчас дома сходят с ума?
— Ольга Андреевна сразу вызвала к детям свою сестру, — успокоил ее майор, положив трубку. — Она — не только хорошая жена, но и хорошая мать. Спокойной ночи, Марина Олеговна! До завтра.
Проводив ее взглядом, Алферов обернулся к Пашке, сидящему за рулем. Весь вечер тот с успехом изображал глухонемого — вот уж, совершенно на него не похоже!
— Ты что, обиделся, что вытащили из дома на ночь глядя? Меня тоже вытащили, а мои косточки постарше твоих, мои ревматические. Чего молчишь?
— Жду приказа! — закатив от усердия глаза, отрапортовал Пашка.
— Какого?
— Открыть рот, гражданин начальник. Мне шеф строго-настрого наказал: без вашего приказа рта не раскрывать, дабы не обидеть большого человека по прозванию Юрский, который день и ночь защищает права народа. Надеюсь, большой человек на меня не обижен? Я сумел угодить начальству?
Майор рассмеялся. Что значит молодость — у парня хватает сил на розыгрыши даже после длинного и тяжелого рабочего дня. Впрочем, возможно, дело в характере. Пашкины хохмы славились на весь отдел.
— Большой человек вряд ли тебя заметил, но рот без приказа ты все-таки разевал, так что на повышение не рассчитывай.
— Да я ни слова не проронил! — возмутился Пашка. — Присваивайте капитана!
— А кто глазел, разинув рот, на одну особу женского пола?
— Ну, Александр Владимирович, это нечестно. На нее и вы глазели.
— Мне можно, я человек почтенный и приказа держать рот закрытым не получал.
— Ох, — вздохнул Пашка, вознаграждая себя за долгое молчание, — и откуда такие женщины берутся, как вы думаете, Александр Владимирович?
— Рождаются из пены морской.
— Никогда не поверю, чтобы она отравила мужчину. Зачем? Она и так добьется от любого всего, чего захочет.
— Зачем — правильный вопрос, — подтвердил майор. — Может, у тебя мозги быстрее вертятся? Зачем, по-твоему, кто бы то ни было отравил беднягу Карпова? Если, разумеется, предположить, что Лазарева в основном говорила правду.
— А вы думаете, она врала?
— Сомневаюсь. Она не дура и должна понимать, что завтра я сопоставлю ее слова с показаниями остальных. Поэтому уверен, что по основным параметрам… по тем, что поддаются проверке… она бы врать поостереглась. Послушать ее, у Карпова в помине не было врагов.
— Виновата женщина в красном платье, — безаппеляционно заявил Пашка. — Она нервничала и несла чушь.