– Я здесь не за этим, – сказал Грехем и достал конверт из внутреннего кармана своего пиджака. – Это для тебя.
Челси опасливо взглянула на старый, потертый конверт.
– Если это старый биржевой сертификат, то он мне не нужен, – сказала она, хотя конверт выглядел совсем не как официальное письмо.
Он был небольшой, неопределенного вида, и даже оттуда, где она стояла, Челси увидела, что на нем отсутствует обратный адрес.
– Возьми, – настаивал Грехем, поднося конверт к лицу Челси. – Эбби хотела, чтобы он был у тебя.
– Она написала это в своем завещании?
– Нет, это было сказано лично мне, а теперь и тебе.
Заинтересовавшись, Челси взяла конверт и сразу ощутила его тяжесть. Внутри находилось что-то весомое. Она повертела его в руках, затем стала изучать адрес. Нечеткие буквы в начале были забрызганы чернилами, но все же она смогла разобрать имя своей матери. Остальную надпись прочесть было еще труднее.
– Конверт был отдан на хранение моему отцу, – помог ей Грехем. – Здесь адрес его фирмы. Он был тем лицом, которое представляло интересы твоих приемных родителей.
Челси знала об этом, но неожиданность замечания Грехема испугала ее. Сердце ее екнуло и учащенно забилось. Ее взгляд остановился на почтовом штемпеле.
– 8 ноября 1959 года, Норич Нотч, Нью-Гемпшир, – прочитала она.
– Норвич, – поправил Грехем.
– Я родилась там?
– Да.
Она была потрясена. Желание узнать о месте своего рождения стало ее потребностью, такой же, как и празднование дней рождения каждый март. Неожиданно простой конец ее терзаний – задать вопрос и получить ответ – ошеломил ее. Норвич Нотч. Она держала конверт в своих руках, как будто это было что-то очень хрупкое, боясь перевернуть его и открыть.
С порога комнаты послышался голос Кевина:
– Что здесь происходит, Грехем?
Грехем перевел взгляд с лица Челси на конверт в молчаливом ожидании. Она судорожно глотнула, перевернула конверт, открыла его и извлекла сверток тонкой оберточной бумаги, который был таким же потрепанным, как и сам конверт. Он выглядел так, как будто его сворачивали и разворачивали много раз. Аккуратно положив на стойку, она развернула его. Внутри на изношенной ленточке, которая когда-то была красной, но давно уже потеряла свою былую нарядность, был прикреплен потускневший серебряный ключ. Да, подумала она, это ключ. Верхняя его часть напоминала миниатюрную лиру, которую было удобно держать в руке, а бородка, представлявшая собой тонкую трубочку без зубчиков, была длиной почти с большой палец Челси.
Челси вспомнила о метрономе, который стоял на рояле в гостиной ее родителей. Метроном был ее Немезидой долгие годы изнурительной учебы игре на рояле. Он заводился ключом с такой же гладкой бородкой.