Озадаченная, она взглянула на Грехема:
– Кто послал это?
Он пожал плечами и покачал головой.
– Это ключ?
– Эбби так думала, но она никогда не была уверена. Его прислали, когда тебе было пять лет. – Специально для Кевина он добавил извиняющимся тоном: – Так как он был адресован Эбби, моему отцу не оставалось ничего другого, как передать его ей.
– У него не было оснований поступить иначе, – вступилась Челси, заметив взгляд Грехема.
Глядя на отца, стоявшего в дверях, она подумала, что, несмотря на его печальные глаза и горе, свалившееся ему на плечи, весь его облик выражал силу и достоинство.
– Неужели не было? – возразил Кевин.
Его отношение к этому вопросу не менялось с годами, и то, что Челси уже стала взрослой, и даже смерть Эбби не могли повлиять на него.
– Мы взяли тебя, когда тебе было только восемь часов от роду. Мы растили и любили тебя. Твоя мать не хотела знать, откуда ты. Ей не нужно было этого знать. Это просто ничего не значило и не значит сейчас. Все, чем ты сейчас являешься, пришло от нас.
Челси знала, что это неправда. У нее не было ни такой чистокровной махлеровской внешности, ни ямочки на подбородке, как у Кевина, ни таких тонких губ и румянца на щеках. Все Махлеры и Кейны были музыкальны, она была лишена слуха.
Но она не собиралась спорить с Кевином. Предположение, что Челси попытается найти своих настоящих родителей, всегда пугало Кевина, тем более сейчас. Ему было тяжело. Так же, как и ей. И его отстраненность еще больше угнетала ее. Она не могла вынести мысли о том, что он мог стать от нее еще дальше.
Но и ключ она не могла проигнорировать. Положив его на ладонь, она погладила его пальцем.
– Кто мог послать его? – спросила она опять.
– Эбби никогда не знала, она получила его так же, как и ты сейчас.
Отложив ключ, Челси разгладила оберточную бумагу и осмотрела ее со всех сторон. Таким же образом она осмотрела еще раз и конверт. На нем не было ничего, кроме надписи на лицевой стороне.
– Должна же здесь быть какая-нибудь записка.
– Она говорила, что ничего не было.
– Но она также говорила, что не знала, где я родилась, – выпалила Челси. То, что Эбби лгала ей, неприятно поразило ее. Еще хуже было то, что Кевин, может быть, знал все с самого начала.
Она посмотрела ему в глаза:
– Ты что-нибудь знал об этом?
Он отрицательно покачал головой. Излишняя подчеркнутость этого жеста выдавала его гнев.
– Если бы я знал, я не допустил бы этого. Ей и так хватало забот в жизни, чтобы еще беспокоиться о ключе.
Чувствуя глубокую печаль, Челси произнесла:
– Ей бы не пришлось тревожиться о нем, если бы она отдала его мне.