– Ну, так что же вы решили? – вдруг ворчливо спросила меня Маргарита, прервав горестное молчание. Дело было спустя неделю после визита герцога; мы, не разговаривая, устало и машинально лущили фасоль.
Я взглянула на нее без всякого выражения.
– О чем ты, Маргарита?
– Да о предложении, которое сделал вам господин герцог!
У меня пропал дар речи. Мне прекрасно было известно о способности Маргариты странным образом узнавать все, что меня касается, но уж на этот раз я такого не ожидала.
– Ты… ты подслушивала?
– Да, подслушивала! И нисколько этого не стыжусь. А как еще прикажете о вас заботиться, если вы сами ничего не говорите? Вот уж неделю, как вы словно воды в рот набрали. Что вы решили, ну-ка отвечайте!
Перед таким бурным, бесцеремонным и слегка бесстыдным натиском я всегда терялась.
– Маргарита, – сказала я, пытаясь говорить твердо, – если ты подслушивала, тебе прекрасно известно, что именно я ответила. Я отказала, и ты это знаешь. Все уже давно решено, и я ничуть об этом не задумываюсь.
– Вы мне не лгите, мадам, – отрезала она решительно. – Я вам уже почти десять лет служу, неотлучно, можно сказать, с вами пребываю, так что обмануть вы меня и не пробуйте. Вы только об этом и думаете, вот как, мадам!
Иногда она круто напоминала мне, не говоря, конечно, этого прямо, что я обязана с ней считаться и прислушиваться к ее мнению.
– Маргарита, – сказала я примирительно, – его предложение совершенно абсурдно. Я не могу выйти замуж за человека, которого видела два раза в жизни.
– А вы бы желали на него год любоваться? Вот выходите за него и любуйтесь. А теперь нечего его рассматривать, сама его фамилия говорит, что он человек благородный.
– Герцог де Кабри, если ты помнишь, тоже был хорошего рода, а оказался самым последним подонком. Его фамилия не помешала ему превратиться в лакея Шаретта и стеречь меня с пистолетом наготове.
Маргарита оставила фасоль и вскочила со своего места с необыкновенной для ее грузного тела резвостью.
– Вы это говорить бросьте, милочка! – взревела она разгневанно. – Сдается мне, вы совсем своего положения не представляете. Граф д'Артуа обещания своего уже не выполнит, это каждому ясно. Нынче уже сентябрь на исходе, а первого ноября вас с детьми Республика из дома обещала выставить. Вы этого хотите? А ведь зима на носу, мадам. Вы желаете, чтобы в снег и в непогоду ваш сын брел по колено в грязи, не имея пристанища, чтобы Вероника с Изабеллой умерли с голоду? Вы этого желаете? Если это так, вы меня очень разочаруете. Коли так, то вы не из де ла Тремуйлей. Уж на что моя прежняя госпожа, принцесса Даниэль, была холодна и надменна, а ребенка своего она не бросила бы помирать.