Дыхание земли (Гедеон) - страница 186

Он намного старше меня, и даже не по возрасту. Он просто знает жизнь с изнанки, с ее преисподней. И мне вдруг показалось, что это роднит меня с ним… Я… я ведь тоже в некоторой степени испытала что-то подобное.

Но, Боже мой, почему же он так упрямо молчал? Почему ничего не желал объяснить? Что это за странная скрытность? Скольких недоразумений можно было бы избежать, если бы он вел себя иначе, если бы я знала, что слова Гариба «хозяин очень-очень несчастный» являются не просто словами!

Хотя… Я вздохнула. Вероятно, Александр вел себя правильно. Его я и не очень-то стала бы слушать, да и не слишком-то поверила бы. И он ни словом не обмолвился о том, что с ним было. Похоже, мы абсолютно не подозревали, что каждый из нас думает и чувствует.

И все-таки, почему он на мне женился? Вот уж этого я при всем желании понять никак не могла.

В то время как жизнь в Белых Липах текла более-менее спокойно и размеренно, за пределами поместья по-прежнему бушевали громы и молнии.

После Киберонской катастрофы Бретань от севера до юга была наводнена синими отрядами под командованием знаменитого генерала Гоша. Крестьяне повсюду разоружались, большинство шуанских организаций было разгромлено. Отныне перед бретонскими роялистами стоял небогатый выбор: либо безоговорочная капитуляция, либо немедленный расстрел.

Почти все выбирали последнее. Сопротивление продолжалось.

Внешняя война тоже не прекращалась вот уже четвертый год. Республика одерживала победы; Базельские договоры с Пруссией и Испанией и Гаагский договор с Голландией принесли Франции испанскую часть Сан-Доминго, голландскую Фландрию и огромные контрибуции. Страна получила все, кроме мира: после аннексирования Бельгии надежда на договор с Австрией пропала, и война возобновилась.

Армия в это время напоминала скорее толпу разбойников – дезорганизованная, голодная, раздетая, разутая. Поставки продовольствия запаздывали; буржуа, дорвавшиеся до интендантства, на этом богатели. Солдаты терпели крайнюю нужду и промышляли мародерством и грабежами. Тем временем золото рекой лилось в карманы владельца новой компании по поставкам «Клавьер и Ру» – о ее махинациях говорили на всех перекрестках, ее ненавидели в армии.

Необыкновенно усилившееся дезертирство лишало армию трети бойцов. На бумаге на фронтах числился миллион человек, тогда как в действительности едва было четыреста пятьдесят тысяч. На Рейне Республика уже утратила численное превосходство. Кампания 1795 года началась поздно. Генералы Журдан и Пишегрю долго бездействовали, а когда все-таки выступили, то игнорировали друг друга. Под натиском австрийского генерала Клерфэ Журдану пришлось скоро отступить и вернуться за Рейн. Австрийцы вернули себе Палатинат. Но бои продолжались – солдаты, превратившиеся в обособленную часть народа, в кондотьеров, не мыслили для себя иного существования.