– Я не человек, – сказал он. – И я не свободен.
– Я не ловушка и не тюремная камера! – со злостью сказала я. – Не веревка у тебя на шее и не цепь! Иди прочь!
Может быть, это из-за моей злости поднялся ветер. Я услышала шелест листьев.
Он снова посмотрел в окно. Я легла на кровать, положила руки вдоль туловища, смотрела на потолок и ждала, когда он исчезнет.
– Когда ты снова будешь делать булочки с корицей?
Открывать рот в ответ на его реплики уже становилось привычкой. Я открыла рот и спросила:
– Что?
Он терпеливо уточнил:
– Когда ты снова пойдешь на работу – кормить людей?
– Э… завтра утром, наверное. Который час?
– Два часа до полуночи.
– Значит, еще шесть часов. Отсюда я выхожу чуть позже четырех.
Медленно, Словно лингвист, который пытается говорить на древнем мертвом языке, он произнес:
– Ты могла бы пойти со мной. Этой ночью. А к тому времени, когда тебе надо будет выходить, я бы привел тебя обратно в это место, и ты бы отправилась к своим булочкам. Если ты хорошо отдохнула. И если ты… этого хочешь.
А чем, собственно, вампиры заняты ночью? Долгими спортивными прогулками? Или исследованием образа жизни филинов и барсуков? Если так, то э… ночная живая природа меня не очень-то интересовала.
– Разве ты не… голоден?
И снова пауза. Достаточно долгая, чтобы я успела представить, что он может ответить на этот вопрос.
– Я голоден, – сказал он. – Но не настолько, чтобы нельзя было потерпеть шесть часов.
Я подумала о том, каким невероятно, ужасно тяжелым будет завтрашний день. Подумала о всех тех оправданиях, которые мне придется выдумывать. Подумала о всей той правде, которую я не смогу рассказать. О том, что придется лгать Чарли, Мэлу, маме. Миссис Биалоски и Мод. Эймил, и даже Иоланде. О новой встрече с Патом. О необходимости снова говорить с Богиней: среди прочих вопросов в том числе и об исчезновении мистера Коннора, и о том, что его адрес оказался фальшивым. Подумала, насколько проще стало бы все это, если бы Кон исчез в ночи, сейчас и навсегда. Проще бы не стало, после той ночи ничто уже не будет простым. И я ненавидела ложь. Я так много лгала в прошлом.
Почти все станет проще, если Кон исчезнет навсегда.
– Я лучше побуду с тобой на несколько часов дольше, чем буду утолять свой голод, – сказал Кон.
Я так и не приняла решение. Я просто услышала собственный голос:
– Пойду одеваться.
Я повернулась – как статуя, как плохо сделанная кукла – и пошла к шкафу. Прежде чем мой разум догнал тело, я успела повернуть ручку и открыть дверцу. Решение уже было принято.
Если в шкафчике в гостиной был уже наведен определенный порядок, то шкафчик в спальне был просто непроходимым. Где, и соответственно когда я в последний раз видела свои черные джинсы? Как я уже говорила, я не ношу черное, и мой гардероб не собран по принципу эффективной маскировки в тени.