Джастин булькает снова. Дантист смеется в ответ:
— Проголодались? На кексики потянуло? Какие маффины вы предпочитаете?
— Ааоы.
— Банановый. — Он задумывается. — А я шоколадные. Рита, воздух, пожалуйста.
Ничего не понимающая Рита засовывает трубку Джастину в рот.
Мне удается остановить такси, и я указываю водителю на проворного старика, которого трудно не заметить: он раскачивается как пьяный моряк на тротуаре, и его кепка то появляется, то исчезает над головами спешащих людей. Как лосось, плывущий вверх по течению, папа раздвигает поток пешеходов, идущих в противоположном направлении. Он поступает так не ради самого действия, не для того чтобы выделиться, просто идет своей дорогой, не замечая, что он мешает, он тут лишний.
Глядя на него, я вспоминаю историю, которую он рассказал мне, когда я была такой маленькой, что папа казался мне огромным, как соседский дуб, возвышавшийся над забором и усыпавший желудями наш газон. Рассказал в тот месяц, когда игры на улице прерывались днями, которые я проводила, глядя из окна на серый мир. Завывающий ветер раскачивал ветки огромного дуба из стороны в сторону, они со свистом рассекали воздух — слева направо — совсем кап мой папа или как кегля, шатающаяся в конце дорожки в боулинге. Но ни одна ветка не сломалась от сильных порывов ветра, только желуди соскакивали с веток, как напуганные парашютисты, которых неожиданно вытолкнули из кабины.
Когда мой папа был таким же крепким, как дуб, и когда меня дразнили в школе за то, что я сосала большой палец, он вспомнил ирландский миф: обычный лосось съел лесные орехи, упавшие в фонтан мудрости, и приобрел все знание мира, превратившись в Лосося мудрости. Тот, кто первым отведал мяса этого лосося, тоже получил бы это знание. Поэт-друид Финегас потратил семь долгих лет, пытаясь его выловить, а когда наконец поймал, поручил своему юному ученику Финну приготовить ему рыбу. На руку Финну брызнул горячий жир готовящегося лосося, он засунул в рот обожженный большой палец, чтобы облегчить боль, и тут же приобрел необыкновенные знания и мудрость. Остаток своей жизни, когда он не знал, что делать, ему нужно было всего лишь пососать большой палец, и необходимое знание приходило к нему.
Он рассказал мне эту историю давным-давно, когда меня дразнили за вредную привычку, а папа был большим, как дуб.
Когда была жива мама. Мы все были вместе, и я подумать не могла, что наступит такое время, когда мы перестанем быть вместе. Когда мы болтали в саду под плакучей ивой, где я часто пряталась и где папа всегда находил меня. Когда не было ничего невозможного и мы, все трое, навсегда были данностью.