Я бегу по коридорам, пытаясь найти нужную палату. Слезы застилают мне глаза. Меня останавливает медсестра, она помогает мне, пытается успокоить. Она сразу понимает, о ком я говорю. Хотя часы не приемные, меня впускают к нему на несколько минут.
Я вижу на кровати мертвенно-бледного папу, опутанного проводами и трубками.
— Так это ты тут всех поставила на уши? — спрашивает он слабым голосом.
— Папа!
— Все в порядке, дорогая. На меня просто накатила дурнота. Я думал, это сердце опять барахлит, пошел за таблетками, только все рассыпал. Говорят, сахар зашкаливает.
— Это диабет, Генри, — улыбается медсестра. — Утром здесь будет доктор, который все вам объяснит.
Я хлюпаю носом.
— Ну, иди сюда, глупышка. — Он протягивает ко мне руки.
Я обнимаю его крепко-крепко.
— Я никуда от тебя не ухожу. Тише, тише. — Он проводит руками по моим волосам и утешительно похлопывает меня по спине: — Надеюсь, я не испортил тебе вечер. Я сказал Фрэн, чтобы она тебя не беспокоила.
— Конечно, ты должен был мне позвонить, — говорю я, уткнувшись в его плечо. — Я ужасно испугалась, когда не нашла тебя дома.
— Теперь уже все в полном порядке, — шепчет он — Лучше расскажи, как все прошло.
— Он… он… — Я поджимаю губы. — Он не пришел. — И снова ручьи слез.
— Ох, дорогая моя, — нежно говорит папа. — Этот парень просто набитый дурак.
Джастин делится впечатлениями о своих злополучных выходных с Бэа, которая сидит на диване с открытым от удивления ртом. — Как жаль, что все это прошло мимо меня!
— Это не прошло бы мимо тебя, если бы ты разговаривала со мной, — поддразнивает ее Джастин.
— Спасибо, что извинился перед Питером. Мне это приятно, и ему тоже.
— Я вел себя как идиот, не желая признавать, что моя маленькая девочка уже выросла.
— Да уж пора признать, — улыбается Бэа. — Господи! — Она возвращается к его рассказу. — И ты не явился на свидание в театре!
Джастин закрывает лицо руками и морщится:
— Не мучай меня, я и так убит.
— Ну что же делать, если ты сам выбрал Джойс! Он кивает и грустно улыбается.
— Она, должно быть, тебе здорово понравилась.
— Зато я ей, видно, совсем не понравился, раз она меня прокатила. Нет, Бэа, это дело прошлое. Надо смотреть вперед. Я многим причинил боль своими попытками докопаться до правды. Если ты не вспомнишь, кому еще ты рассказала, мы все равно никогда ничего не узнаем.
Бэа напряженно вспоминает:
— Я рассказала только Питеру, главной костюмерше и ее отцу. Но почему ты уверен, что это не кто-то из них?