У меня складывается ощущение, что в такси папа чувствует себя довольно важной персоной. Он редко на нем ездит, так как это слишком дорого, а во все места, куда ему нужно, он может добраться пешком или немного проехать на автобусе.
— Дом, милый дом, — объявляет он. — Сколько я тебе должен, Джек? — Он снова наклоняется вперед. Достает из кармана две банкноты по пять евро.
— Боюсь, должен вас огорчить… двадцать евро, пожалуйста.
— Сколько? — Папа в ужасе поднимает глаза.
— Папа, я заплачу, убери свои деньги. — Я даю водителю двадцать пять евро и говорю, чтобы он оставил сдачу себе.
Папа смотрит на меня так, как будто я только что взяла у него кружку пива и вылила его в канаву.
Мы с Конором живем в Фисборо в таунхаусе из красного кирпича с тех самых пор, как поженились десять лет назад.
Эти дома были построены в сороковые, и мы годами вкладывали деньги в модернизацию своего жилища. Наконец дом стал таким, каким мы хотели, то есть он был таким до этой недели. Черная изгородь окружает маленький палисадник перед домом — царство розовых кустов, посаженных моей матерью. Папа живет в двух улицах от нас, точно в таком же доме, я в нем выросла, и, хотя мы никогда не перестаем расти, когда я оказываюсь там, то снова возвращаюсь в свою молодость.
Входная дверь моего дома открывается в тот момент, когда такси отъезжает. Фрэн, папина соседка, улыбается мне, стоя на пороге. Она странно смотрит на нас, избегая встречаться со мной взглядом. Мне придется к этому привыкнуть.
— Ой, твои волосы! — восклицает она, но спохватывается. — Прости, дорогая, я собиралась уйти до вашего приезда.
— Она широко распахивает дверь и вывозит за собой клетчатую сумку на колесах. На ее правой руке резиновая перчатка.
Папа заметно нервничает и отводит глаза.
— Фрэн, что ты здесь делала? Как ты вообще попала в мой дом? — Я пытаюсь быть предельно вежливой, но вид человека, находящегося в доме без моего разрешения, одновременно раздрожает меня и приводит в ярость.
Она краснеет и смотрит на папу. Папа смотрит на ее руку и покашливает. Она опускает глаза, нервно хихикает и стаскивает с руки перчатку.
— А твой папа дал мне ключ. Я подумала, что… в общем, я положила для тебя в прихожей симпатичный коврик.
Надеюсь, тебе он понравится.
Я смотрю на нее в полном замешательстве.
— Не важно, я уже ухожу. — Фрэн подходит ко мне, берет за руку и сильно сжимает ее, все еще не в силах взглянуть на меня. — Держись, дорогая. — Она идет вниз по дороге, волоча за собой сумку на колесах, чулки закрутились вокруг ее толстых лодыжек.
— Папа! — Я сердито смотрю на него. — Что это, черт возьми, такое? —