Я лежала на металлической кровати в комнате с приглушенным освещением. Под правой рукой — какая-то панель с кнопками. На тумбочке букет цветов. Я с содроганием отметила, что в левую руку вставлена игла, от которой тянется прозрачная трубочка к какому-то пакету с бесцветной жидкостью.
Нереально. Я в больнице!
Что происходит? В смысле — что произошло?!
Мысленно я прозондировала свой мозг, который почему-то напоминал большой воздушный шарик. Мне нужна хорошая чашка кофе. Я попыталась осмотреться в поисках подсказок, которые помогли бы мне ответить хоть на один из вопросов, но глаза не слушались. Похоже, новая информация мне не нужна. Ачто мне действительно требуется, так это оптрекс[3] и три таблетки аспирина. Я расслабленно хлопнулась на подушки, закрыла глаза и подождала несколько секунд. Но не могла же я настолько напиться? Или могла?
Я ухватилась за единственный фрагмент, предложенный памятью, как утопающий за соломинку. Банановые коктейли… Банановые коктейли… «Думай лучше… Думай…»
«Дестинис чайлд». Ура! Еще одно воспоминание вернулось. Медленно, очень медленно, отрывками. Начо с сыром.
Высокие барные стулья с крошками на сиденьях, обтянуты потрескавшимся винилом.
Я ходила в бар с девчонками с работы. Захудалый клуб с розовым неоновым потолком в… Короче, где-то. Помню, как сидела, обхватив пальцами бокал с коктейлем, донельзя жалкая и понурая.
Отчего я была так расстроена? Что случилось до этого?
Бонусы. Ну конечно! Знакомый холодок разочарования появился под ложечкой. И Лузер Дейв не пришел. Двойной облом. Однако это не объясняет, почему я в больнице. Я напряженно сморщилась, пытаясь сосредоточиться. Помню сумасшедшие пляски под Кайли Миноуг и хоровое исполнение «Мы — одна семья» под караоке в обнимку с четырьмя подругами. Смутно припоминаю, как мы вывалились на улицу ловить такси.
Но кроме этого — ничего. Абсолютная пустота.
Странно. Напишу-ка я Фи и спрошу, что случилось. Я пошарила рукой на тумбочке, но телефона там не оказалось. Не было его ни на стуле, ни на комоде.
Где мой сотовый? И куда делись остальные вещи?
О Господи, неужели меня ограбили? Нуточно! Какой-нибудь подросток в балахоне с капюшоном тюкнул меня по темечку, я, должно быть, упала на улице, прохожие вызвали «Скорую», и…
Тут меня как ножом пронзила ужасная мысль. Какое на мне белье?
Не сдержавшись, я издала слабый стон. Вот тут можно ожидать полного позора. Я могла нацепить старые серые трусы и лифчик, который надеваю, когда все остальное в стирке, или вылинявшие лимонные стринги с обтрепавшимися резинками и Снупи на лобке.