Послышался стук в дверь. Я решил не шевелиться и не узнавать, кто там. Я был занят мыслями и не хотел, чтобы меня отвлекали. Через несколько часов стук раздался снова. Этот стук отличался от первого, и я подумал, что это кто-то другой. Сейчас стучали резко и беспардонно, казалось, чей-то решительный кулак вот-вот вышибет дверь. В первый же раз стук был легким, почти робким, я бы даже сказал дружелюбным; производился он, видимо, костяшкой одного пальца по дереву. Несколько часов я обдумывал эти различия, оценивая богатство информации о человеке, которая заложена была в таких обычных звуках. Если бы стучал один и тот же человек, думал я, то такая перемена могла бы означать, что он испытал какое-то огромное разочарование. Тогда интересно: кто бы это мог быть? Следовало склониться, видимо, к первой версии: стучали двое. Один дружески, а другой — нет. И я все думал и думал об этом, пока не наступила ночь. Как только я понял, что стемнело, я зажег свечу и все продолжал думать о стучавших ко мне, пока наконец не уснул. И ни разу мне не пришло в голову задаться вопросом, кто же именно это был. А если точнее, я даже не спросил себя, почему не хочу об этом ничего знать.
Следующее утро началось для меня настойчивым громыханием в дверь. Когда я уже вполне проснулся и понял, что это не сон, в коридоре загремели ключи — их резкий звон настойчиво отозвался у меня в голове. Я открыл глаза, и в тот же самый миг ключ вошел в скважину замок щелкнул, дверь распахнулась и в комнату ввалился управляющий домом Симон Фернандес. По щетине было видно, что он по обыкновению не брился уже дня два. Облачен он был в те же брюки цвета хаки и белую футболку, в которых я видел его еще в начале лета. Теперь все это засалилось и было украшено разводами сероватой сажи и пятнами от еды. Он взглянул не меня в упор, но словно бы и не заметил. Еще с Рождества, когда я не смог вручить ему ежегодные чаевые (еще одна статья расходов, подтачивавшая мой бюджет, даже несмотря на продажу книг), Фернандес стал смотреть на меня как на врага. Он больше не здоровался, не болтал о погоде, не рассказывал о своем двоюродном брате из Понсе, который занял весьма прочное положение в команде «Кливленд Индианз». Из-за моей неплатежеспособности Фернандес в упор меня не видел, и уже полгода мы не сказали друг другу ни слова. В этот же знаменательный день он неожиданно сменил тактику. Лениво обойдя комнату, постучав по стенам, словно проверяя, целы ли они, и уже повторно миновав мое ложе, он остановился, обернулся и, словно только что заметив меня, фальшиво удивился.