— Но здесь пусто! Ничего нет!!! — заревел Логан.
Он метался, размахивал факелом, и совсем не смотрел под ноги. Просто чудом не свалился в квадратное отверстие, выдолбленное прямо посередине пещеры. Колодец был шириной футов в семь, укреплен добротным бордюром. Я-то сразу заметил эту шахту и попробовал в нее заглянуть, но жерло зияло непроницаемой чернотой.
Ирландец опять кричал. Сначала чертыхался из-за того, что чуть не сверзся в дыру; потом ликовал, громогласно выражая уверенность, что сокровище находится именно здесь. Этот шумный человек был весьма утомителен, особенно если учесть, что каждый его вопль отдавался многократным эхом.
Моя питомица вела себя гораздо сдержанней и разумней. Без лишних слов она стала носить из большой пещеры факелы, расставляя их по периметру. Обнаружилось, что в углу сложены кирки и лопаты, стоят лампы и даже есть бочка с маслом, которое за несколько десятилетий не утратило своей горючести. Мы зажгли фонари, и в руднике стало совсем светло.
Пока кладоискатели перетаскивали подъемник, я попробовал проникнуть в колодец. Увы, он был недостаточно широк. Я не умею спускаться вертикально, мне необходимо хотя бы минимальное пространство, чтобы двигаться вниз по спирали, но простора для маневра оказалось недостаточно. Пришлось ждать, пока они наладят устройство.
Сначала опустили одно сиденье, прикрутив к нему лампу. Шаг ворота соответствовал двум футам. Летиция повернула рычаг сорок пять раз, прежде чем снизу донесся глухой стук. Мы со штурманом жадно смотрели вниз.
Ничего кроме стенок, по которым покачивались тени, видно не было.
— Вытягивайте обратно! Буду спускаться! — Гарри пританцовывал от нетерпения. — Совершенно ясно, что Пратт спрятал сокровище в шахте! Там наверняка вбок уходит штрек, из которого когда-то добывали серебро. Крутите живей, Эпин, черт бы вас побрал!
Он сорвал с себя платье и остался в одних панталонах. Хотя в пещере было довольно холодно, безволосая грудь Логана блестела от пота. Саблю он со звоном швырнул на пол.
— Неужели… Господи, неужели… — всё повторял ирландец, то всхлипывая, то смеясь. — Ах, Эпин, мой славный Эпин, мы с вами богачи!
А я думал: пожалуй, самое сильное ощущение — не само счастье, а его предчувствие. Неважно, что именно делает нас счастливыми. Кого — богатство, кого — любовь, кого — победа или открытие. Потом, конечно, окажется, что плод не без червоточины, а горизонт отодвинулся и снова недосягаем, но миг приближения к счастью неомрачим ничем.
— Помните, друг мой, я вам доверился! — донеслось уже из шахты, когда Летиция начала опускать ирландца. — Нет хуже греха, чем предать товарища!